Наши движения суетливые и нетерпеливые. Мы запинываем входную дверь и сдергиваем друг с друга мокрые вещи. Куртки, обувь, джинсы — все летит по сторонам небольшого коридорчика. Очень и очень напоминая наш вечер «знакомства».
Не разрывая поцелуя, собирая попутно стены, вваливаемся в небольшую ванную комнату. Ладони Рената лихорадочно шарят по моему телу. Гладят плечи, сжимают грудь, опускаются на талию и сжимают ягодицы. У него к последним вообще какая-то особая «предрасположенность». Поцелуи становятся то глубокими до умопомрачения, то легкими и едва ощутимыми до дрожи, когда кто-то из нас тянется, чтобы оголить очередную часть тела. Избавляя себя от последних преград.
Один такой момент я и ловлю. Пока Ренат снимает футболку, стягивая ее через голову, демонстрируя свой идеальный пресс, замечаю самодовольно:
— Мы со Светкой вас сделали!
— Не обольщайся, ясноглазая. Мы вам поддались, — подмигивает, снова прижимая к себе мою холодную тушку.
— Мог бы и совр-рать, — бурчу, заикаясь.
— Я не умею врать. Ёпрст, Вика! — ругается. — Ты вся трясешься! Ну-ка быстро под душ, — рычит почти что правдоподобно парень и, как ребенка, усаживает в ванную, врубая воду и затыкая слив. Смешно так суетится, настраивая теплую и ворчит: Вика то, Вика се, Вика бла-бла-бла…
Я сижу, как дурочка улыбаюсь, хотя на самом деле меня реально уже не на шутку поколачивает. Зуб на зуб не попадает. А по рукам не то что мурашки, а огромные такие мурашища бегут!
— Нет, так не пр-рокатит, — качаю головой, сжимаясь под горячими струями, бьющими из лейки, которую мне в руки всучили. — Иди сюда, — тяну его за резинку боксеров, заставляя залезть ко мне. Хотя красавчик особо и не сопротивляется. Со спартанской скоростью раздевается и забирается в ванную.
— Ты почему не сказала, что замерзла? Вика, блин! — все еще бубня, усаживается позади меня, притягивая сильными горячими руками спиной к своей груди. Сжимает крепко-крепко, буквально опутывая своими объятиями, упираясь губами в висок.
Вздох…
Второй…
Блаженно зажмуриваюсь, начиная потихоньку «оттаивать». Ныряя пальчиками на ногах под горячую воду, что уже успела набраться, цепляюсь руками за руки Рената. Устраиваясь удобней, укладываю голову ему на плечо. М-м, хорошо как. Приятно. Сладко. Наверное, вот так выглядит рай, да?
— Не хватало только простыть, Вик. Как ребенок, честное слово…
— Не бузи, — дую губы. — Я сама это поняла, только оказавшись дома, — признаюсь честно. — Пока по улице носились, мне было хорошо.
Да и вообще… рядом с Ренатом я частенько забываю обо всем. Мозг, как по хлопку, выключается. Разумная Вика замолкает и включается Вика-девочка, которой вообще не до рассудительности. Рядом с красавчиком я, впервые в жизни, не боюсь расслабиться и быть собой. Просто Викой. Играть в снежки? Да, пожалуйста! Коньки и сноуборд? Без вопросов! Любой, самый смелый эксперимент — с ним не страшно и не стыдно. С ним все правильно и естественно. Мне нравится.
Не знаю, куда нас эта кривая дорожка заведет, но пока, если совсем уж честно, даже думать об этом не хочется. Ренату не нужны серьезные отношения? Ну и пусть. Мне, может, тоже они не нужны! Пока нам хорошо вместе, я выбираю плыть по течению. А уже дальше…
Посмотрим.
В ванной мерно шумит набирающаяся вода. За спиной ровно дышит красавчик. Тело опутывает нега, и даже дышать становится лениво. И тем не менее с языка срывается неожиданное:
— Они классные.
— Илюха со Светкой? — растирает ладонями мои плечи Ренат, подбираясь к шее, круговыми движениями массирует. Я прикусываю губу, чтобы в голос не застонать, выдавая скупое:
— Мхм.
— Климов сам по себе семьянин до мозга костей. У нас уже давно в отряде за ним закрепилось звание «главный каблук»… — выдает и резко замолкает парень.
Я оглядываюсь. Улыбаюсь. Ренат хмурится.
— Блть…
— В отряде, значит? — киваю.
— В отряде, — и бровью не ведет красавчик.
— М-м, отряд таксистов, надо полагать?
— Разумеется, — врет и не краснеет, гад. — А кого еще, ясноглазая?
— И давно у нас водители исчисляются отрядами?
— Новшество.
— И бицухи вы за рулем оба накачали, да? — тыкаю пальчиком во внушительные мышцы парня. — Нет, я, конечно, бываю ужасно наивной! Но таксисты не работают сутки через трое и не выглядят, как модели с обложки. Да и рефлексы у них не такие молниеносные.
— К чему ты клонишь, ясноглазая? — слышу протяжный вздох.
— Может, уже скажешь честно? — поворачиваюсь в руках парня, обнимая за шею, прижимаясь грудью к его груди, где неожиданно начинает частить сердце. — Где? — ползаю ноготками по коротко стриженному затылку, пристально вглядываясь глаза в глаза.
— Что где?
— До брось, Ренат! Где ты служишь?
Даже не знаю, что меня удивляет больше: взгляд его, в котором неожиданно мелькает паника, или молчание в ответ на мой вопрос Переспрашиваю упрямо:
— Где?
— СОБР, Вик…
Секундная заминка. Легкий ступор. Я буквально слышу шелест шестеренок в собственном мозгу, который прокручивает полученную информацию. Чувствую, как экстремально высоко на лоб заползают мои брови, когда до меня доходит…
Он сказал СОБР? Да ладно?
Ого! Нет, не так. Ого-го!
— Серьезно? — округляю глаза. — В смысле, это вот те самые крутые парни в форме и бронежилетах, которые бегают с автоматами, спасая людей?
Ренат тихонько смеется, обхватывая ладонями мои щеки. На себя тянет:
— Ну, конкретно я бегаю не с автоматом, а со снайперской винтовкой. Но да. Те самые.
— Погоди, то есть… ты еще и снайпер? И ты молчал?!
— Обычно такая информация отпугивает девчонок.
— Почему? Это же максимально крутая профессия! Сложная, но крутая. Господи, — морщусь, — а я: бармен да таксист. Сразу видно, как я хорошо в людях разбираюсь, да?
Смех красавчика становится значительно громче и заливистей.
— Иди сюда.
— Нет, погоди, меня же теперь будет грызть любопытство! Ты обязан мне хоть что-то рассказать, — уворачиваюсь от поцелуя. — Как давно ты служишь? Тяжело? Вы с Ильей говорили про командировку. Вас еще и в командировки отправляют? Часто? И чем вообще вы занимаетесь сутки напролет? — полетели из меня вопрос за вопросом.
Ренат улыбается, бросая:
— Тормози, Вик. Я уже забыл, какой был первый. Давай отложим, а? — новая попытка поцеловать, на этот раз удачно чмокнув в нос. — Я тебе все расскажу… — ползут по моим рукам его ладони. — Потом, ясноглазая… — сжимают талию и добираются до бедер.
