— Как кто?! — повышаю голос. — Ну же, давай, как кто?! Ренат не первый встречный, папа! — поджимаю губы, а то они чем дальше, тем сильнее дрожат. — Я люблю этого парня, ясно? Да, в тот вечер мы только познакомились, но это не просто роман на одну ночь. Слушай, — делаю вдох, — пожалуйста, дай мне все объяснить, и я…
— Ты знаешь, кто этот твой Ренат? — перебивает отец.
— Знаю.
— Боец, — выплевывает мне в лицо это слово так, как будто я с уголовником каким-то встречаюсь. — Спуталась с каким-то гребаным бойцом, Вика! — сердце сжимается от нового витка жгучей обиды за Реню.
— Разве это плохо? — округляю глаза. — Почему ты говоришь таким тоном, как будто он преступник? Он жизни спасает! Он людей спасает! Он вообще…
— И что дальше? Что дальше, Вика?! Я желал своей дочери лучшую жизнь, но тебя с этим парнем моментально понесет по наклонной. Уже. Уже понесло! Алкоголь, клубы, обжимания на улице и загулы до утра — это, по-твоему, нормально?!
— Ренат тут не при чем, а это, — машу газетой, — было всего раз, и не так, как пишут в этой статье, ясно? Это все грязная ложь!
— Ты рядом с ним дичаешь и теряешь контроль! Становишься неуправляемой и разваливаешь нашу семью!
— Я разваливаю? Поверь мне, если это и так, то Ренат тут не при чем! — упрямо сжимаю кулаки, откидывая газету. — Самое простое — искать виноватого в стороннем человеке, но наша семья прекрасно разваливается и без Рената, и виноват в этом ты! Ты со своими бесконечными правилами и запретами душишь меня, а я не твои подчиненные, папа! Я твоя дочь!
— А ты думаешь, вот этот парень лучше? — морщится отец. — На хер ты ему не нужна, поняла? У него этих баб было столько, что не сосчитать! Роман за романом, не ты первая и не ты последняя. Только жизнь себе угробишь! А нас с матерью в такую грязь втопчешь, что вечность не отмоемся!
— Это неправда!
— Правда.
— Он любит меня! И я ему нужна! — топаю ногой, как капризный ребенок.
— Сегодня, — припечатывает зло отец. — Завтра. И еще пару лет, пока не надоешь. А потом ты как себе вообще вашу жизнь представляешь? В блаженной нищете? Мотаться за ним по командировкам будешь? Сегодня он здесь, завтра где-нибудь в глубокой Сибири или на Камчатке. За ним поедешь?!
— А вот и поеду!
— Дура отчаянная!
— Это моя жизнь!
— Моя дочь не будет жить с простым пацаном с улицы, ясно? Никогда! Это исключено.
— Это не тебе решать! — больше не сдерживаясь ору, что есть мочи. — Не тебе! Ты не можешь запереть меня дома! Мне не пятнадцать!
Отец хмурится и нервно проходится вдоль окна. Выпаливает грозно:
— Рядом с ним ты превратилась в неуправляемую и абсолютно…
— Неудобную? Неудобную для вас с мамой, да? — свожу зубы, прошипев. — Как было удобно контролировать, когда я была послушной игрушкой без собственного мнения. Вика иди туда, Вика иди сюда. Идеальная картинка идеальной семьи. А с ним я для вас «неудобная»!
Отец бросает в мою сторону хмурый взгляд. Замирает посреди кабинета. Минута угрюмой, злой и вязкой тишины, после которой он выдает непреклонным тоном:
— Ты разорвешь эти отношения, Виктория.
— Нет, — парирую и глазом не моргнув. — Ты не заставишь меня пойти у себя на поводу. Не в этот раз! — разворачиваюсь и в пару шагов долетаю до двери, собираясь выскочить из кабинета, из квартиры, и вообще из жизни отца-тирана, когда мне в спину прилетает:
— Подумай о своем Ренате, — да таким тоном, что по спине пробегает холодок.
Я замираю. Схватившись за ручку двери, оборачиваюсь.
— Что это значит?
— Я знаю всю подноготную этого парня. Когда ест, когда пьет, где служит, с кем спал и с кем дружит. Всю, Вика. И если ты не хочешь, чтобы уже завтра твоего Рената выкинули со службы пинком под зад, то сделаешь то, что я тебе сказал.
— Это шутка такая?
— Хочешь проверить? У меня скверно с чувством юмора.
— Ты не посмеешь…
— Я в этом городе власть, и будет так, как я сказал. Нравится тебе это или нет. Я уже и так дал тебе слишком много свободы, Виктория, и во что это вылилось? Ты меня опозорила. Больше я такой промашки не допущу.
— Я не верю… — охаю, чувствуя, как стремительно улетает в пятки сердце, падает, разлетаясь вдребезги. — Нет, — машу головой. — Нет, ты не сделаешь этого!
— Швец потеряет не просто свое место, я перекрою этому парню кислород и не дам жизни в этом городе. О госслужбе он может забыть. О военной пенсии и выслуге лет тоже. Потеряет не только работу, но и звание. Окажется грузчиком в соседнем супермаркете, и вот интересно, зная, что это случилось стараниями твоих рук, он все так же будет тебя, как ты уверяешь, любить?
— За… что? — выдавливаю из себя скрип со вздохом. — За что ты со мной так?! Что я тебе сделала, что ты так меня ненавидишь?! — наворачиваются слезы и прихватывает до боли сердце. — Почему ты не хочешь, чтобы я была счастлива?!
— Он тебе не ровня. Не по статусу, Вика.
— Глупости! Двадцать первый век на дворе, да кому нужен этот статус?!
— Разговор закончен. Я это делаю тебе же во благо. Однажды ты еще скажешь мне спасибо, что спас от такого неправильного романа.
Не представляю, каким нужно быть черствым человеком, чтобы так прямо и так уверенно смотреть в глаза собственной дочери, которой ты только что разрушил жизнь. Снес все мечты и надежды подчистую. Он знал, на что давить. Статья была просто дурацким предлогом. Я стала неуправляемой и попыталась вылететь «из-под крыла». Меня снова ткнули носом в собственную беспомощность.
— Я. Тебя. Ненавижу, — шепчу, чувствуя, как градом льют слезы по щекам, держаться уже нет никакого смысла, меня трясет, как в припадке. — Не-на-ви-жу!
— Ты мне уже это говорила. Повторяешься. Иди к себе и хорошенько подумай, насколько сильно ты любишь этого парня, — звучит будничным тоном. — Готова ли ты забрать у него десять лет жизни, которые он потратил на собственную «блистательную» карьеру, ради своего «хочу».
Ренат
Смена выдается нервной. И не потому, что за одну ночь аж три выезда, а потому что ясноглазая молчит. После ее голосового, где она сказала, что необходимо смотаться домой к предкам, Вика пропала из моего «эфира». Ни днем, ни вечером, ни ночью она не написала и не позвонила сама. Более того, она не ответила ни на один мой звонок, хоть и была «в сети».
Уже в начале второго ночи я не выдержал. Написал ей, что сижу, как на измене, умоляя дать хотя бы знать, что она жива и здорова. На что мне прилетело:
«Со мной все хорошо, поговорим потом».
Все.
Когда «потом»? Что произошло? Почему девчонка замолчала? Не понимаю, что происходит!
