Сердце сжалось до боли. Я прикусила губу, хватаясь за горло.
Что делать?
Еще раз выглянула из окна. Стоит. Его темно-синяя BMW стоит у подъезда. Прямо как в то утро, когда мы разговаривали последний раз. Светит фарами в ночи и ждет. Будто бы… меня. А Ренат набирает снова и снова.
Ответить? И что я ему скажу? Снова врать? Юлить? Или плюнуть на все и…
Нет. Нельзя.
Я слышу, как за спиной открывается дверь. В мою комнату тихо заходит мама. Проходит, не включая свет и встает у меня за спиной. Ее вкрадчивый голос, звучащий у меня в районе макушки, обжигает холодом, когда она говорит:
— Какой упрямый мальчишка.
— Он не мальчишка, — огрызаюсь тихо, — и не просто упрямый, мама. Самый лучший.
— Почему тогда не отвечаешь?
— Ты прекрасно знаешь, «почему».
— Единственное, что я знаю: раз ты ценой собственных чувств решила его защитить, значит, не так уж и уверена в крепости его любви к тебе, Виктория. Ничтожна та любовь, которая умрет при первых же трудностях.
Я фыркаю:
— Кто бы сомневался, что ты сумеешь вывернуть и эту ситуацию под нужным тебе углом. Да и что ты вообще можешь знать о любви, — морщу нос, — когда ваш с отцом брак держится на твоем ему подчинении. Всю жизнь ты рядом с ним, как секретарша, а не жена. Только поддакиваешь, — говорю ужасные и грубые вещи, но кто бы знал, как я устала молчать об очевидном.
Мама же на мои слова только ухмыляется.
Телефон в моей руке замолкает.
Тогда я решаюсь сообщить:
— Сегодня я уволилась из «Квадрата». Я готовлюсь к переезду. В другой город. Уже начала подыскивать себе работу и жилье. Нравится вам с папой это или нет, но я хочу свободы. И если в этом городе для меня ее нет, то я уеду, — оборачиваюсь, упрямо складывая руки на груди, — и вы меня не остановите.
Мама долго вглядывается в мое лицо и наконец-то кивает:
— Единственное условие — переезд будет после новогодних праздников и назначения твоего отца.
— И все? Так просто?
— Я, может, и «секретарь» твоего отца, но еще и твоя мать, — бросает мама, дефилируя прочь из моей комнаты. Хочется крикнуть ей вдогонку: жаль, что ты слишком редко об этом вспоминаешь, но я благоразумно прикусываю язык.
Дождавшись, когда дверь в мою комнату закрывается, снова оборачиваюсь к окну. Заползаю на подоконник, подтягивая к груди ноги и смотрю на знакомую BMW.
Он так близко, но так далеко…
Телефон, к слову, теперь молчит.
Глава 29
Полторы недели спустя…
Ренат
— Твою мать! — залетает в раздевалку мрачный Илюха. — Как не вовремя-то, а! — выругивается, долбанув кулаком по дверце шкафчика. Злой, как бультерьер, которому прищемили хвост.
Мы с Фоминым переглядываемся. Последнюю неделю наши отношения потихоньку «отмораживаются». Закадычными друзьями мы снова пока не стали, но, по крайней мере, рычим друг на друга на сменах значительно реже.
Парни взглядом посылают в сторону товарища немой вопрос. Егор пожимает плечами, мол, что за выпад? Я же стягиваю с плеч полотенце, кидая:
— Чего мебель крушишь, Илюх?
Занятия только закончились. Самсонов нас сегодня гонял до седьмого пота. Пока все нормативы ему по десять раз не сдали, из зала не выпустил. Объясняется все просто: праздники на носу. Вот и зверствует. Новый год завтра. Время особой готовности. Некогда расхолаживаться. У нас это все понимают, поэтому и не бузят лишний раз на усиленные нагрузки.
У Ильи же претензии явно не к тренировке. Десять минут назад его к себе руководство — в лице полкана — вызывало. Видать, сообщили какую-то «страшно радостную новость». Что на нем теперь лица нет. От гнева у вечно спокойного Илюхи всю мину перекосило.
Долго гадать не приходится.
— Гроздов в командировку отправляет, — скрипит зубами Илюха, усаживаясь на скамейку. — Зашибись, блин, подгон к праздникам.
— В чем трагедия? — не понял я. — Нас еще месяц назад предупреждали, что будут дергать на учения.
— Да в том, что рейс, блть, завтра, Швец.
Парни дружно присвистнули, выражая свою поддержку.
Я понимающе кивнул:
— Дерьмово.
— То-то и оно, — схватился за голову Илюха. — Я обещал Светке, что этот Новый год мы встретим вместе. Нет же! У меня уже третий год подряд в праздники какая-то задница. То ранения, то учения, то смена. Трындец! Она меня убьет.
— Ну, чисто теоретически, ей тогда придется за тобой в командировку увязаться, — лыбится Костян. — Выходит, что по любому встретите вместе праздники. Просто относитесь к этому, как к смене обстановки.
— С дома на часть? Оборжаться просто.
— И что, даже на день-два Гроздов отлет перенести отказался? — спрашивает Леха.
— Как же. Попробуй с ним договориться. Упрямый как… — новый виток заковыристых ругательств, — осел.
Я натягиваю чистую футболку, закрывая шкафчик. Пока парни оживленно переваривают новость, дискутируя, кручу в голове мысли. Не радужные.
Да, ситуация Илюхи — не позавидуешь. Это одна из главных проблем нашей профессии: никаких выходных и свободы действий. Трешевый график работы и жизни. Сказано ехать — ты берешь и едешь. Беспрекословно. Независимо от того, день рождения у тебя, роды жены или Новый год. Подруги парней постоянно пилят их по этому поводу. Хоть и понимают: в чем-в чем, а тут мы бессильны.
Мне же…
Меня пилить уже две недели как некому. Домой возвращаюсь, как в тюремную камеру. Никогда у меня такого не было. Стены квартиры звенят от пустоты. Давят. Душат. Не радует ни черта. Что приближение праздников, что суета — все проходит мимо. Гирлянда, оставленная Викой две недели назад, так и стоит, собрав уже приличный слой пыли.
Мысли о ясноглазой снова разбередили душу, прихватывая за больное. Заставили задуматься, а что светит мне тридцать первого числа? Три выходных дня? Утопия. Роза встречает с родителями, потом умчится к друзьям с универа. Большинство парней из отряда собираются в кругу семьи: с родителями и женами. Я один. Ни семьи, ни подруги — никого.
Илюха схватился за телефон, видимо, звонит Светке. Я же, быстрее, чем мысль сформировалась в черепушке, выхожу из раздевалки. Широким шагом держу курс на кабинет начальства. У двери притормаживаю, постучав.
Дождавшись разрешения войти, переступаю порог со словами:
— Товарищ полковник, разрешите завтра отбыть в командировку вместо Климова. Ему бы в городе остаться. По семейным… обстоятельствам.
Вики
— Все в гостиной готово к завтрашнему прибытию гостей, — отчиталась я, когда на пороге дома появилась мама. — Елка украшена, салют сегодня доставили. Отец?
