— Приедет завтра утром. Сегодня у него важная встреча по работе.
— Отлично.
Пару дней назад мы с мамой уехали в загородный дом. Место, где ежегодно тридцать первого декабря отец собирает на праздник своих коллег и друзей с семьями. Та еще «вечеринка», надо сказать. Скучное «политическое» мероприятие, на котором я никогда не чувствовала себя комфортно. Это была еще одна «вынужденная мера» в поддержании видимости идеальной семьи.
Место в доме значительно больше, чем в нашей городской квартире. Шикарный особняк в три этажа что снаружи, что внутри роскошно украшен к празднику. Не вычурно и со вкусом. Мама в этом за много лет уже набила руку. Гостевые спальни готовы принимать гостей, а гостиная разве что не сверкает — так тщательно отполировала клининговая служба всевозможные горизонтальные поверхности.
Я подошла к высокому окну, выглядывая во двор. Тут все дышало приближающимся Новым годом. Включая заснеженную территорию. Красота. Вот только я смотрела на все это великолепие, и хотелось… разнести его к черту. Пообломать ветки этой пышной живой пихты и разнести в щепки разноцветные стеклянные шары. К слову, сделать вокруг все таким же мрачным и разбитым, как мое внутреннее состояние.
С трудом, но пока что мне удавалось сдержать свои порывы.
— Что с работой? — поинтересовалась мама, устраиваясь в гостиной с чашкой чая.
— Меня берут на стажировку в агентство. Ждут сразу после праздников, — отчитываюсь. — Квартиру я тоже уже нашла. Не центр города, но приличная новостройка.
— Хорошо. Я поговорила с отцом, мы поможем тебе с переездом…
— Не стоит, — покачала я головой, складывая руки на груди. — Я справлюсь сама.
— Две недели, Виктория. Все еще обижаешься?
Я молча передергиваю плечами и покидаю гостиную, поднимаясь в свою комнату. Показываю Инге Александровне, что на этом разговор закончен. Поднимать больную тему снова я не хочу.
Две недели — ничтожно малый срок, когда сердце в лоскуты и кровоточит. Не буквально. Фигурально выражаясь. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала про красавчика. Снова не крутила на повторе наши с ним дни. Наше с ним время, проведенное вместе…
Ренат молчит. То его появление у моего дома было последним, когда парень мелькнул в моей жизни. Забыл? Возможно. Хотя верится с трудом. Даже несмотря на то, что Швец, кажется, поверил в выдуманную мною чушь, я не верю, что его чувства способны были пройти так быстро. Не верю…
Вернувшись в комнату, забираюсь с ноутбуком на диванчик у окна и на пару часов выпадаю из жизни. От нечего делать подписавшись на короткий курс по дизайну, сажусь за прохождение последнего урока.
Почти досмотрев двухчасовой ролик до конца, отвлекаюсь на дребезжащий телефон. Ставлю видео на паузу и бросаю взгляд на экран мобильного. Роза.
Сердце подпрыгивает и срывается вниз. Первый звонок сестры Рената за две недели, что мы не вместе. Узнала, что мы расстались? Или… неужели с парнем что-то стряслось?
Руки задрожали, и я, долго не раздумывая, ответила на вызов, кидая в трубку неуверенное:
— Слушаю…
— Вика? Привет!
— Что с ним? — срывается мой голос на хрип. — С ним что-то случилось?!
— Что? — теряется Роза. — С кем? С Реней? А-а, нет. То есть да, но не в том смысле, что ты подумала, — тараторит. — Короче, с ним все хорошо. Физически. Может, хоть ты мне нормально объяснишь, что стряслось? Я тут две недели с головой в учебной запаре и только сегодня узнаю, что вы, оказывается, разбежались. И это накануне праздников! Бред! Вика, скажи, что мой братец просто неудачно пошутил! С ним такое бывает…
— Нет, — обрываю на корню все ее надежды. — Не пошутил. Мы действительно расстались. Я собрала вещи и… съехала обратно к родителям.
— Временно?
— Насовсем, Роза.
— Не понимаю!
— Как он там? — отмахнулась я от возмущения Розалинды, меняя тему.
— Паршиво. Судя по тому, что напросился в командировку на праздниках, хуже, чем паршиво. У тебя по голосу, я слышу, тоже не все радужно. Скажи честно, вы оба чокнулись, да? Что за петух клюнул вас в задницы, Виктория?!
— В командировку? — ответила я вопросом на вопрос. — Когда? — «запнулась» на выдохе. — Ренат что, уезжает?
— Сегодня он на смене, а завтра вечером у него самолет. Попросился вместо парня в отряде, мол, у него семья, жена и бла-бла-бла. Отец мне сегодня сказал, я поэтому Рене и набрала сразу. Мозги вправить хотела, а тут такие новости. Я пыталась его переубедить — без толку. Уперся и ничего не хочет слышать.
— Надолго?
А не все ли тебе равно, Морозова?
— На месяц. Но… Вика, блин, почему?!
Розе не надо было уточнять, что она имела в виду, спрашивая «почему». Я и так все поняла по ее искреннему недоумению, проскользнувшему в тоне. Как воочию увидела ее сморщенный нос и изумрудный взгляд, полный беспокойства за брата.
Я привалилась затылком к стене, потирая переносицу. Снова лгать, изворачиваться и объясняться. Как я устала! Смертельно. Собственные мысли и чувства гнут, гнетут и уничтожают день за днем. По крупице. Я больше так не могу…
— Вика, не молчи.
— Так сложились обстоятельства, Роз. Нам… вернее, мне. Мне пришлось разорвать эти отношения, — сказала честно, — я не хотела, чтобы… так, — вытолкнула из себя, скрепя сердце. Какая-то часть меня взмолилась в отчаянии, чтобы Роза поняла мой посыл! Прочитала между строк.
Ответом мне послужила повисшая на другом конце провода задумчивая тишина.
Роза анализировала. Сестра Рената была далеко не глупа. Умела добираться до сути. И слишком долго молчала, что я, не выдержав, нетерпеливо подскочила на ноги, прохаживаясь по комнате. Ежась от колючего холода, кусающего изнутри, тысячами мелких иголочек впившегося вдоль позвоночника.
— Роз, ты тут? — переспросила, когда молчание затягивалось.
— Ты его любишь?
— К чему ты…
— Ты любишь моего брата, Вика?
— А разве есть теперь разница? Я все сделала правильно, — проговорила то, что все прошедшие дни неустанно себе повторяла. — Я поступила так, как было нужно. К чему теперь размышления о любви?
— Ага, только «правильно» и «нужно» для кого?
— Это уже другой вопрос…
— Вик, я спрошу, но ты можешь просто промолчать. Я и так все пойму. Это расставание как-то связано с твоими, м-м… родителями? Это из-за них? Я помню, что ты рассказывала, будто у твоего отца скверный и своеобразный характер — он как-то поспособствовал вашему разрыву? Он на тебя… надавил? Угрожал? Тебе или Ренату? — сама того не зная, Роза била прямо в цель, подбирая каждое слово с особой тщательностью профессионального снайпера-переговорщика.
