Мы поговорили. Без криков и обид. Без лишних эмоций и обвинений. Да, оказывается, мы умеем и так. Офигеть! Пообещали друг другу впредь решать проблемы исключительно сообща, какие бы масштабные они ни были. Оба вынесли из этой ситуации, как минимум, один важный урок — всегда нужно разговаривать. Ртом. Для этого мы друг у друга и есть. Секс — это прекрасно. С Ясноглазой так особенно! Но он не решит проблем. Так же, как и ор до хрипоты. В отношениях нужно уметь «обсуждать» и находит консенсус. Чтобы расти вместе. Чтобы учиться быть семьей вместе. И вообще просто чтобы быть «вместе». С этого дня больше нет «я» и «ты». Только «мы».
Жаль, что нам не хватило мозгов понять эти простые истины чуть раньше. Тогда мы бы не потеряли драгоценные две недели, а мне завтра — а точнее уже сегодня — не нужно было бы отчаливать в командировку, куда я вызвался гребаным «добровольцем». Проклятье!
— Интересно, — фыркает моя егоза, очищая шкурку с мандаринки, — чем закончились сегодняшние разборки пап? Как думаешь? — отделяет дольку, пихая мне в рот.
— Есть варианты?
Честно говоря, когда узнал, какая баталия на вечеринке у мэра развернулась, искренне пожалел, что меня там нет. Увидеть бы рожу этого перца — Марка Анатольевича, когда он понял, сыну кого он посмел угрожать. У-у! Что-что, а когда лезут в нашу семью, батя сильно не любит.
— Знаю своего отца, — продолжает Вика, — так просто он бы не успокоился.
— Ну что ж, — ухмыляюсь, — а зная своего отца, уверяю — он пустил в ход главный и самый весомый аргумент, который применяет исключительно в крайнем случае.
— Это какой? — тянет мне новую дольку мандарина Вика.
Я подцепляю ее зубами, подмигивая:
— Кулак.
Ясноглазая посмеивается. Правда тут же хмурится, заявляя:
— Боже, наверное, я плохая дочь. Но отец заслужил такой «аргумент» в свой адрес. До сих пор в голове не укладывается, что в двадцать первом веке ему пришло в голову делить людей на социальные классы! Бр-р-р.
— Политик.
— Ладно, — отмахивается девчонка, — все плохое мы оставили в старом году. Пора отпраздновать новый! — крутанувшись у меня в руках, обнимает за шею. — Откроешь шампанское? А я быстренько соображу нам бутерброды и нарезку на закуску, — чмокает в нос.
— А у нас есть шампанское? — удивленно вскидываю брови.
— Мхм. В холодильнике.
— Откуда?
— Эм… так ты принес. Я его из пакета достала и в холодильник поставила. Охладиться…
— Реально? — прохожу к холодильнику, открывая дверцу. — И правда. Охренеть. Вообще-то я был в такой прострации, что, походу, скидывал в корзину все, что под руку попадалось, — достаю бутылку, сдирая фольгу.
— Ну, если так, то твои руки гуляли по правильным полкам.
Через двадцать минут сообща мы накрываем небольшой импровизированный праздничный стол. Конечно, не самый роскошный для такого дня, но не с лапшой быстрого приготовления — уже победа.
Заставив кофейный столик тарелками с фруктами, овощами и бутербродами, раскидываем по полу диванные подушки, падая на них. Поджигаем пару-тройку свечей — выключая свет. Идеально. Пока я разливаю по бокалам игристое, Вика ныряет мне под руку. Обнимает за талию, целуя в кадык.
— Реня.
— М-м?
— Я тебя люблю.
— Повторяй это почаще, чтобы я не забывал, Ясноглазая, — улыбаюсь, протягивая бокал.
За последние пару часов Виктория с этим признанием явно вошла во вкус. Хотя, разумеется, ничего не имею против. Слушал бы и слушал. Всего три слова, но какой чистый оргазм для ушей.
— Договорились.
Я подхватываю свой бокал:
— С Новым годом, Ясноглазая.
— С новым счастьем, Рень!
Переглядываемся, улыбаясь. Чокаемся. Я делаю небольшой глоток, только слегка пригубив. Неплохо, но много пить не вариант. Рано утром самолет, нужно быть как минимум вменяемым. В идеале же — трезвым в стеклышко.
Вика тоже сильно на шампанское не налегает. Она вообще что-то чем дальше, тем все грустнее вздыхает. Жмется ко мне, как котенок, будто каждую секунду, каждый вздох урвать пытается.
— Все хорошо? Чего нос повесила?
— Может, ты никуда не полетишь? Не знаю, как тебя отпустить после всего…
Бросаю взгляд на часы — время три утра. Дерьмово. Но Вике я об этом не говорю.
— Не могу, Вик. Сам по дурости вызвался. Придется ехать.
— Я тут без тебя загнусь. Совсем-совсем загнусь.
— Некогда тебе загибаться, — смеюсь. — У тебя вон, — киваю в сторону сломанной гардины, валяющейся в коридоре на полу, и мусорного мешка с «убитым» цветком, — ремонт намечается. И как это тебя не понесло обои драть со психу?
Ясноглазая густо краснеет.
— Прости. Я разозлилась.
— Ты у меня страшна во гневе. Фурия. Что еще можешь натворить? Кайся.
— Хочешь узнать? — щурится Виктория. — Сейчас устрою скандал на бис.
— Воздержимся, — примирительно вскидываю руки. — А если серьезно: сам с ужасом жду утра, — машинально вывожу пальцем круги на ее плече. — Месяц. Целый долбаный месяц без тебя. Опять. Звездец.
— Ты хотя бы будешь на связи?
— Разумеется. Будем висеть на телефоне. Нам не привыкать.
— Мне же теперь что-то нужно решать с работой. В «Квадрат» я не вернусь.
— Решим.
— И с вещами. Я это… — снова опаляет румянец щеки Ясноглазой. — Из дома я сегодня сбежала в платье и осеннем пальто. Забыла даже телефон с деньгами, представляешь? Сюда приехала на такси, но мне его Роза вызывала через свое приложение. Я просто с ужасом представляла, что буду делать дальше, если ты меня реально выставишь за дверь. Зимой. Посреди ночи. Без всего…
— Дальновидность — не твой конек, Виктория.
— Совсем нет.
Переглядываемся, посмеиваясь. После чего я говорю уже на полном серьезе:
— Не выставил бы я тебя. Психовал, да. Злился, еще как. Но уже в тот момент, когда ты натягивала пальто, понял: если уйдешь — догоню. Не смогу отпустить. Наплюю на все и верну. Херово мне без тебя.
Молчим. Пока Вика не улыбается коварно, говоря:
— То есть квартиру я громила зря, выходит?
— Похоже на то. М-да, больше так не делай. Выпорю.
— М-м, узнаю своего Красавчика.
Едва распив на двоих третью часть бутылки шампанского, мы понимаем, что ужин в глотку не лезет от слова совсем. Мой скорый отъезд свинцовой тучей висит над нашим «праздником», что, в итоге забиваем на это дело и в попытке урвать оставшиеся пару часов рядом до самого утра валяемся в кровати.
То разговаривая, то целуясь, то лаская друг друга, не в силах расстаться хотя бы на мгновение, так и встречаем звонок моего будильника вдвоем. Ни разу за всю ночь не сомкнув глаз.
