Засмеют сразу. А после отправят лет на сто отхожие места чистить, как не оправдавшего высокое оказанное мне доверие. Или ещё куда подальше.
И даже если все по-другому, даже если потом для меня ничего не будет — неправильно так.
Остатка сил мне хватило на то, чтобы вынуть из лацкана светлого летнего пиджака, купленного по настоянию Жанны в Милане заветную черную иглу и вогнать ее в икру Антона, на мою удачу стоящего на расстоянии вытянутой руки от меня. По самую головку, сделанную в виде черепа, вогнать, так, что острие с другой стороны ноги моего убийцы высунулось. Это было самое важное. Игла-то с секретом. От острия до середины она средством парализующего свойства была сдобрена, все верно. Кольнул человека, он упал, отключился, все забыл. А вот от середины и почти до самой головки — совсем другое дело. На нее пошло другое зелье, из числа тех, о которых особо никому знать не следует, а особенно Николаю и его коллегам. Скверное, недоброе, за такие в Средние века в той же Европе сжигали на костре без особых разговоров. Даже не за зелье, за одни ингредиенты, что на него шли. Череп черного кота, крылья нетопыря, черви, обитавшие в могиле детоубийцы из расчета пять штук на пол-литра конечного продукта, три цветка церберы, взятых в полнолуние на перекрестке четырех дорог, и так далее. Кстати, с последним возни было больше всего. Цербера в Старом Свете не растет, даже у нас ее не сыщешь, это южное растение, потому пришлось использовать связи Жозефины, а после эту услугу отрабатывать сторицей. Это только в кино француженки веселые и безмозглые, а на деле все совсем не так.
Но вот, окупилось же. Хотя, конечно, лучше бы такого не случалось. Не потому, что Антона жалко, а потому что Жози, которая помогала мне варить это зелье, ещё тогда отчего-то назвала мою работу «фолом последней надежды». Я посмеялся, а оно вон как вышла. Ведьмы, особенно из старых родов, часто могут видеть будущее. Неотчетливо, без привязки к времени и месту, но тем не менее.
Антон вскрикнул и дернулся, что спасло жизнь Ряжскому, поскольку пуля, предназначенная для него, ударила в матовое стекло за его спиной. Хорошее стекло, к слову, оно не рассыпалось на осколки, а только пошло трещинами. На совесть Москва-Сити строили, не экономили на материалах.
Тело лженачальника охраны, грянулось о пол, причем так, что наши лица оказались друг напротив друга. Губы Антона беззвучно шевелились, глаза стеклянели, сердце останавливалось. Нет панацеи от отравы, нанесенной на иглу, она убивает вернее, чем самая ядовитая змея. И быстрее. Даже самый сведущий знахарь не смог бы ему помочь, даже самая опытная ведьма уровня Марфы или Дары. Жизни в том, кто меня убил, оставалось на полглотка.
Впрочем, как и во мне. Руки словно свинцом налились, ноги тоже, так что за тридевять небес мы с ним отправимся с минимальным разрывом по времени. Но в разные места, это уж наверняка.
— Моя взяла — прошептал я и улыбнулся. А после, уж не знаю зачем, глядя на испускавшего последний дух противника, добавил — Морана, эта жертва тебе.
Ну, а чего? Пусть хоть кому-то от моей смерти прок будет.
Ох, как родителей жаль! И Жанну, она же теперь совсем с катушек….
И вот тут на меня навалилась темнота, такая, какой я даже в подземельях Праги не видал, а уж там хоть глаз коли какой мрак! И я летел в ней, невесомый словно пушинка и не знавший, когда достигну дна этой бездны и есть ли у нее вообще дно.
— Рано — невесомая рука, казалось, погладила меня по голове — Пока рано.
И в тот же миг я грянулся о землю. Хорошо так грянулся, со всего маха, аж внутри что-то екнуло. Ещё и локоть зашиб как следует, по пальцам словно ток пробежал. Но не скажу, что меня это сильно расстроило. Наоборот. Что-то чувствую — значит, я живой. Значит, не умер пока.
— Скоро же ты за благодарностью пожаловал, ведьмак — раздался мелодичный голос той, кого я ни с кем не спутаю — Ты всего-то одну душу мне поднес. Славную, сильную, но одну.
— Мне эта душа больно дорого обошлась — поднялся я на ноги — А что до благодарности — так не затем сюда пожаловал.
— А зачем тогда? — осведомилась у меня Морана, восседавшая на своем троне, который, кстати, снова не слишком-то был похож на пень. Да и остальная обстановка на небольшом пятачке, который отжала себе у Нави богиня из прошлого, поменялась. Исчезла полупризрачность, которую я отметил в прошлый раз и свидетельствовавшая об откате к заводским настройкам. Терем опять выглядел респектабельно, трава зеленела, а у Мораны на щеках появился румянец. И корона в пышных волосах снова посверкивала лалами да яхонтами.
Короче — отработал Антон все то, что мне задолжал. Пусть вот так странновато, но отработал. Главное, чтобы эта фольклорная красавица во вкус не вошла. Ну, ещё пару живых душ я ей точно подгоню, а остальные все пойдут а-ля Гоголь. В смысле — мертвые.
Хотя, может, и не пару. Может — тройку. Поглядим по ситуации. И тогда, когда станет ясно, что я на самом деле жив. Не исключено, что я теперь тут не гость, а местный житель, потому и ощущения все вернулись.
А что, если мне теперь вот тут, на этом аппендиксе, вечность куковать придется на пару с Мораной? Бррр, жуть какая! Ее раздутое ЧСВ любого за час до инфаркта доведет. Нет, тогда уж лучше пойду и вон, в Смородине утоплюсь. И это не шутка.
— Так просто — ответил я наконец Моране — Захотелось вас повидать.
— Врешь — обличительно произнесла богиня — Ты умер, ведьмак. Вернее, застыл между смертью и жизнью. Повернись к реке. Что видишь? Да-да, вон там.
Я повернул голову и уставился на руины моста, которые являлись неизменной частью местного пейзажа, памятной мне с самого первого визита сюда. Только вот какая интересная штука — теперь он был цельный. В смысле — по нему можно было перебраться на ту сторону, что была скрыта извечным туманом.
— Все верно — доброжелательно произнесла богиня — Ты можешь отправиться туда, на равнины Нави. Я — нет. И тот, кто таится на том берегу, сюда ходу тоже не имеет. А ты мертв, ведьмак и для тебя все дороги здесь теперь открыты. Как далеко ты сможешь по ним зайти? Не знаю. Может, доберешься до края этого давно умершего мира и встретишь там того, кто дал жизнь тебе и таким как ты. Может, пары шагов не успеешь сделать. Но у тебя есть право выбора, а это уже немало.
— Между чем и чем? — уточнил я — Остаться здесь или пойти туда?
— Ты себя переоцениваешь — хрустально рассмеялась богиня, легко поднимаясь с трона — Коротать вечность в моем обществе — такое право надо ещё заслужить. Могучие воины совершали великие подвиги лишь для того, чтобы узреть мою улыбку или получить всего-то взгляд, что будет брошен в их сторону. Ты не победил Смока, не завоевал царство, не добыл молодильные яблоки, так с чего тебе такая честь? Ты просто ведьмак, причем с довольно скверным характером. Нет, выбор проще. Туда — или назад, в твой странный и непонятный мир.
— Назад — это хорошо — оживился я — Нет, тут тоже неплохо, но мой выбор очевиден.
— Разумно — богиня подошла ко мне вплотную, и я поднял голову, чтобы видеть ее лицо. Надо же, она ещё и подросла изрядно. Ведь ниже была, точно помню — Только ты, думаю, понимаешь, что ничего ни в твоем мире, ни моем, которого уже нет, ни здесь просто так никому не дается?
