— Я потомственный ведьмачий слуга — топнул лапой по полу Родька — Могу зелья смешивать, могу каши да щи варить, травы собирать да сушить, драться могу… Ну, не очень, но как умею. Хозяина как смогу, оберегу. А трубы чистить и крыс гонять — это не мое. То ваши, домовые, дела. Род вас создал для того, чтобы вы ими занимались, а не такие как я.
— А кто сегодня в чужой квартире банку джема сожрал? — тоном общественного обвинителя поинтересовался у мохнатика подъездный — Это тоже твое призвание — харч по людям тырить? Или, думал, никто не узнает?
— Ой, да ладно! — отмахнулся Родька — И не чужая эта квартира, а вон, моего хозяина хорошей знакомицы. Она вообще об ту неделю у нас на диване голенькая спала. То ты не знаешь, что это означает между человеками. И потом — она хозяйка никчемная, сама не знает, что у нее есть, чего нет. Даже не заметит ничего. Ей бы ума…
— Замолчал и пошел работать — перебил я его, нахмурившись — И, если ещё раз позволишь себе в таком тоне говорить о ком-то из моих друзей, я тебя вышвырну за дверь. Насовсем. А на твое место Афоню возьму, ясно? И, может, пристрою тебя на его бывшее место. Но не факт. Мне за тебя поручиться придется, а я этого делать не хочу.
— Афоня — он кто? — уточнил Вавила Силыч, аккуратно прикрывая собой от меня застывшего с раскрытым ртом слугу.
— Тоже ведьмачий помошник, только знающий свое место, помнящий о правилах приличия и не боящийся никакой работы — пояснил я — А ещё у него один глаз. Второй он без малейших претензий позволил вырезать своему бывшему хозяину. Тому он для каких-то опытов понадобился. Думаю, ты с ним отлично поладишь.
— Однако — заметил Вавила Силыч — Слышь, Родион, какие хозяева встречаются. А ты своего не ценишь, перечишь ему. А ну брысь! Дуй в подвал и жди меня там.
— Ага — пискнул тот и опрометью бросился под плиту, откуда через секунду до нас донеслись его слова — Я все понял! Я ценю! И все трубы сейчас того… Как надо! Как этот… Как его… Сахаров!
— Стаханов — устало поправил его я.
Ответа не последовало, как видно Родька уже в подвале был.
— Обалдуй — глянув на плиту, промолвил подъездный — А ещё лентяй. Обжора. И память у него как у синички. Но он честный и верный, это дорогого стоит. Ты насчет Афони серьезно?
— Если про глаз — да, все так и есть. Не повезло бедолаге.
— Да я о другом. Ты впрямь этого недотыкомку хочешь за порог выставить? У тебя такое лицо было…
— Поглядим — я поставил на стол блюдца и чашки — Но терпение кончается. И без того черт знает что вокруг творится, а тут ещё это бедствие со своими заскоками. И главное, Вавила Силыч, у него запросы постоянно растут, а желание что-то полезное делать неуклонно сокращается. Тенденция, однако. Начинаю бояться того, что в один прекрасный день он меня возьмет и из дома выгонит. Мол, теперь это моя жилплощадь.
— Ну, до такого не дойдет, думаю. — подъездный взялся за ложечку и полез ей в сахарницу — А вообще — пороть его надо. Ремнем, как следует. Хорошее средство. В старые времена, когда ещё у меня ещё свой личный дом был, мой хозяин только так с дитями и управлялся. А иначе все, иначе от рук отобьются, ага. Этот твой, конечно, не ребятенок уже вроде, но на деле недалеко от него ушел. Чего он видел в жизни до тебя? Четыре стены с потолком, печку, забор да лес вокруг. А ты ему мир показал, такой, какой он есть, вот и ошалел от того Родион. Дети хозяйские, после того как в город возили, тоже отцу разное выдавали, случалось. Так он сразу вожжи брал, зады им заголял, и вожжами теми, значит… Помогало.
— Ну, не знаю — я почесал затылок — Нет, случалось у меня по молодости всякое, в том числе с бывшей женой, но, чтобы вот так, в воспитательных целях пороть?
— Подумай — подъездный отпил чаю — Ну, а теперь рассказывай, что там у тебя ещё случилось. Может, чего и посоветую?
Глава 17
Домой Родька так и не заявился. Вавила Силыч уже с утра сказал мне, что это горюшко, оказывается, всю ночь работало в подвале, простукало остаток труб, обнаружило в них два десятка каких-то раковин, а после лично переловило почти всех мышей и даже задушило несколько крыс, победив последних в честном бою. Сейчас он трескает сгущенку и набирается сил для новых свершений.
— Проняло его на этот раз — заверил меня подъездный — Сразу видно. Ясно, что через пару недель по новой лентяйничать начнет, такая уж у него натура, но там и лето начнется. Я его отправлю по ночам землю для клумб копать. Хотим, понимаешь, в этом году цветник разбить, с флоксами и настурциями, соседнему дому рожу умыть. Они, видишь, в том году нам попеняли на то, что, мол, лысо у нас, голо. То ли дело у них — и рябина, и калина! А мы так решили — ништо, ещё поглядим, у кого лысо да голо! Акинфий, что из восьмого подъезда, в цветах понимает, обещался, что станет красиво. Короче дел — прорва, а рук не хватает.
Я имел очень смутное представление о том, как выглядит настурция, мама ее на даче не сажала. Но флоксы мне всегда нравились. Красивый цветок, и пахнет приятно.
Что до Жанны — с ней мы встретились у подъезда. Она сидела на лавочке рядом с Анатолием и явно ожидала меня.
— А Родька опять сказал, что я бездельница — сообщила она мне, как только увидела — Специально сюда вылез, весь всклокоченный, вроде как по делу, после фыркнул и говорит: «кое-кто только лясы точит, пока другие пашут». Как тебе, Саш?
— Все так и есть. Он трудится, вы лясы точите. Что тут неверно? Другое дело, что до того вы работали, он бездельничал, за что ты же сама ему и предъявила претензию. Так что счет один-один. И ваше счастье, что в споре я не участвую, потому что у вас обоих тогда шанса бы не было. Я верчусь как юла, пытаясь все успеть, а после ещё вынужден вашу ругань слушать. Анатолий, к тебе претензий нет, ты из этой компании наиболее адекватная фигура.
— Очень адекватная — мрачно буркнул таксист — Влип в ловушку и тебя не предупредил о покушении.
— Тут не твой прокол — я уселся между призраками и прищурил глаз, глядя на яркое утреннее солнышко — Жанна тоже чуть не влипла, если ты забыл. Сильно знающий и умный человек ловушку ставил. Настолько, что пора его убивать.
— В принципе — нет проблем — Жанна закинула ногу на ногу — Надо убить — убьем. Только вот его ещё найти надо. Я пыталась, но не получилось.
— А если поподробнее? — заинтересовался я.
— Ну, не совсем же я дура — чуть обиделась девушка — Речь идет о том медиуме, который меня тогда учуял, верно? Приторном таком. Который тебя тортиком соблазнял и обещал жестко пресекать все попытки нарушить его приватное пространство.
— Положим — кивнул я.
— Я сразу поняла, что все, что недавно случилось, его рук дело — заявила Жанна — Вот, и решила отыскать этого жесткого альфача.
В последних словах содержалось столько яда, что Максим Максимович, где бы он не находился в данный момент, наверняка не то, что икнул, а испытал приступ жесточайшей изжоги.
