— Царствие им обоим небесное, и вашему бывшему, и Николишину — Стас проникновенно глянул в глаза женщины — И все-таки? Может, остались какие документики от супруга, со студией связанные?
— Ох, ты и волчара — беззлобно хохотнула вдова художника — Папаша мой, покойник, в свое время на семь лет за «пирамиду» присел, вот такой же хват как ты, его колол вот на этой самой кухне. В комнатах обыск идет, а он здесь родителя на чистосердечное раскручивает. Ловко так, тонко, с подходом и фантазией. Я маленькая была, но помню все как сейчас. Вы с тем орлом из ОБЭПА даже внешне чем-то похожи.
— Раскрутил? — полюбопытствовал Стас.
— Раскрутил — отчего-то с достоинством ответила женщина — Родитель упрямится не стал, все рассказал и подписал, потому семерик и получил вместо десятки. А отсидел вообще пять, по актировке вышел. Его в зоне порезали сильно, вроде как раз за то, что язык развязал. Хотя, может, и за другое что. Он не рассказывал, я не спрашивала.
— Жизнь и судьба — не удержался от реплики я.
— И не говорите — вздохнула женщина и подлила мне чаю — Но зато умер дома и легко, во сне.
— Не каждому так везет — согласился я.
Мне ли не знать, что это чистая правда.
— Ладно, подождите минуту — Аделаида встала со стула — Может, остались кое-какие бумажки, не все я выкинула. Мы с Мотей, когда он студию начал курировать, тут жили. На Кутузовском, где его… Короче — там ремонт тогда шел. Часть документов так здесь и осталась. Я когда разбирала бумаги для суда, что-то оставила, что-то выкинула, что-то в союз художников передала, в архив, они просили. Может, то, что вам нужно, в мусорку и не отправилось.
— Аделаида Валентиновна, вы само очарование — неожиданно галантно произнес Стас — Посмотрите, сделайте такое одолжение.
— Шустер — погрозила ему пальцем женщина — Ох, шустер!
Она отправилась в комнату, Калинин подмигнул мне, как бы говоря «кажись, напали на след» и продолжил пить чай. Что до меня — я пока не очень понимал ход его мысли, но спрашивать ничего не стал. Раз просит — значит надо. Из нас двоих он профессионал по части сыска, в конце концов.
— Вот — женщина вернулась минут через пять, держа в руках зеленую папочку — Все, что осталось. Но вам и этого за глаза хватит. Здесь есть список тех, кто посещал студию, причем даже с телефонами. Вот, самый верхний листок он и есть.
— Да ладно? — обрадовался Калинин — Вот спасибо так спасибо!
— Оригинал не отдам — немедленно заявила Аделаида — Память. Надо — фотографируйте. Или документ какой давайте, что забрали.
Странная точка зрения, сама же только-только говорила, что какие-то бумаги она вовсе выкинула. Впрочем, извивы женской логики иногда столь загадочны и непредсказуемы, что не стоит пытаться их понять. Опять же эмоции, их тоже нельзя сбрасывать со счетов. Не просто же так прозвучало слово «память».
А список оказался немаленьким, почти три десятка имен.
— Которые тут перспективные? — спросил Стас у вдовы — Те, что у вашего мужа в особом фаворе были?
— Не то слово подобрал — погрозила ему пальцем женщина — Фавор другое, там не за талант ценят, а за иные достоинства. Мотя же видел в этих ребятах потенциал, причем очень немалый. Да, у него, конечно, имелся свой интерес, такой уж он человек. Стань кто-то из них большим художником, он снял бы с этого сливки, став тем, кто первым разглядел у обычного паренька задатки гения, после вложив в него душу и знания. Это пиар, причем очень мощный. Без него сейчас никуда, время такое. Тут тебе и интервью, и статьи на разных порталах, и много чего другого.
— А если нет? — спросил я — Если бы не взлетели молодые дарования вверх?
— Так Мотя ничего и не терял — Аделаида посмотрела на меня с легкой насмешкой — Он в них деньги не вкладывал. А время потраченное… Ну, что время? Это терпимый убыток.
По факту на том мы с ней и распрощались.
— Але, Марина? Привет — бодро проорал в трубку Стас, подходя к машине — Все хорошеешь? Что значит — сегодня не виделись? Мне не надо тебя видеть, я это и так знаю. Одно плохо — проглядел я тебя, Маринка, проглядел, досталась ты другому. Что? Уже почти не досталась? Разводишься? Ну, значит наша любовь впереди. Что? Чего надо? Тебя услышать. Ладно, ладно не козлю. Пробей-ка мне несколько ребяток и одну девчулю на предмет адресов. Нет, паспортных данных нет, есть фио и телефоны. Запрос? Марин, я не в конторе. Если прямо очень надо, будет он тебе, но попозже. К когда будет готово? После обеда? Марин, ну ты же знаешь…
И так ещё минуты три он эту Марину уламывал, до полной и безоговорочной победы.
— Ждем — в результате подытожил Стас и положил смартфон на «торпеду» — Минут через десять-двадцать, думаю, адреса этих засранцев у нас будут.
— Слушай, а чего ты в них так вцепился? — наконец задал я ему вопрос, который уже полчаса висел у меня на языке — Ребята и ребята, были и были.
— Ты как начальник следствия у нас в отделе — Калинин опустил окно со своей стороны и достал из кармана сигареты — Он тоже все время твердит, что на косвенных уликах строить расчет дело неблагодарное, нужны прямые доказательства вины, потому мы по указке его сотрудников должны бежать и их из-под земли добывать. А я всегда исхожу из того, что именно косвенные улики чаще всего ведут туда, куда нужно, надо просто правильно их расценивать и использовать. С умом и вовремя.
— Не стану с тобой спорить — согласился я — Ну, а если ближе к нашему случаю подойти?
— Саш, я тебя считал парнем сообразительным и наблюдательным — Калинин щелкнул зажигалкой — Все же на виду. Ну ок, давай я тебе немного освежу память. Какова причина смерти господина Серебряного?
— Зарезали его — произнес я.
— А как его зарезали? — с иронией в голосе уточнил оперативник.
— Ножом — сказал я, начав испытывать небольшое недовольство, но это чувство почти моментально развеялось словно дым. Просто я понял, в какую сторону направляет мои мысли Калинин — Хотя нет, ножами.
— Верно — одобрил мой ответ Стас — Причем ударов было нанесено не один и не два, и, заметим особо, сразу несколькими колюще-режущими предметами. Если конкретнее — тремя. Отдельно добавлю — удары наносили не профессионалы, а дилетанты. Они просто тыкали в Серебряного железками, импульсивно, но неумело.
— Этого ты мне в прошлый раз не сказал — заметил я.
— Ну, упустил данный факт. А что мы имеем тут? Четыре молодых человека и одна барышня. Трое из них запросто могли такое провернуть.
— А остальные?
— Предположим, что один из четырех заочковал, это допустимая погрешность в таких вопросах. Ну, а девку на такое дело с собой точно никто брать не стал бы — невозмутимо заявил Стас — Она или прямо там психанет, или после сдаваться побежит, мучимая совестью. Натура-то ранимая, творческая, плюс слабость женского нутра. Да ещё кровища, которой там с избытком пролилось. Крики, вопли, все такое.
