– Так Медной горы, – охотно ответил мне Антоха, закидывая на плечо зеленый рюкзак, из которого пахло чем-то мясным и копченым. – Ага. На самом деле и горы Медной никакой нет, и она никакая не Хозяйка, но так ей это имя понравилось в свое время, что по-другому ее никто давно не называет. Не хотят связываться. Мстительная она очень, понимаешь?
– Не сильно, – признался я, пристраиваясь за Славами, которые зашагали следом за нашими слугами.
– Я, Санька, на Урале живу, – степенно начал объяснять мне Мезин, топая рядом со мной. – У нас там много разного всякого водится, куда больше, чем у вас, и не меньше, чем в Сибири. В столице, видишь ты, нечисти да нежити по-разному обитается, кто место себе нашел в новой жизни, а кто и нет. Вот эти последние к нам перебираются, смекаешь?
– Ага.
– У нас и потише, и народ попамятливее, такой, который не только знает, что на свете чего только не бывает, но и верит в это. А раз верит, то понапрасну на свою голову беду искать не станет, словами пустыми разбрасываться не будет и творить не пойми чего тоже.
– И Хозяйка, значит, тоже от нас к вам перебралась?
– Нет, она как раз с давних пор в наших краях обитает. Кто она на самом деле – не скажу, не знаю. Слышал разное, что из этого правда – понятия не имею. Но про то, что в горах живет девка, которая может любого человека извести, истории ходят с тех пор, как люди в наших краях появились. И звали ее в разное время по-разному. Каменной девой, Гроза-девицей, но чаще всего за последние лет двести ее кликали девкой-Азовкой. Мол, обитает она в Азов-горе, там у нее внутри дворец, малахитом отделанный, и трон, из аметиста выточенный.
– Малахитом, значит, – улыбнулся я. – Ну да, ну да.
– Именно. Бажов именно о ней истории слышал от стариков, которые на Гумёшевском руднике при царе работали. С нее и Хозяйку Медной горы писал. Только, как положено писателю, услышанное где приукрасил немного, а где изменил. Характер у Азовки куда хуже, чем у его героини, малахита или какого другого добра от нее ввек не допросишься, а те, кто к ней в руки попал, так просто, как Степан, на волю не выберутся. И любовь тут точно никому не поможет, не верит Азовка в нее. А уж если кто попробует один из ее кладов забрать, то сразу можно пойти и повеситься, жизни тебе ввек больше не видать. Везде достанет.
– Кладов? – удивился я.
– Ну да. Лихих людей на Урале всегда хватало, а традиция закапывать награбленное в землю не вчера появилась. И Азовка каждую такую поклажу сразу своей считать начинает. Вот про это Бажов ни слова не написал. Но все равно получилось у него здорово, а эта милаха с тех пор, как про сказы узнала, велела себя иначе как Хозяйкой Медной горы не называть. А через какое-то время начала всех убеждать в том, что так ее с начала времен величают.
– Весело. А ты-то как к ней в гости угодил?
– Так говорю же – из-за туристов, мать их так, – сплюнул под ноги Антоха. – Эту компанию, понимаешь ли, понесло Аракульские Шиханы смотреть, есть у нас такие. Нет чтобы по каким-то более спокойным местам побродить.
– А что такое шиханы? – спросил Слава Раз, который наш разговор, похоже, с интересом слушал.
– Шиханы? Они как дольмены, только шиханы. Ящики каменные, короче. Здоровенные, из валунов сделаны, стоят с не пойми каких времен. Кто их ставил, зачем – неизвестно. Но место скверное, недоброе, лучше туда не ходить. А им совсем не повезло, они с бабкой Шиханкой там встретились.
– Это-то кто такая? – вырвалось у меня.
– Разное говорят, – снова сплюнул Мезин. – Кто ее старым рудничным духом считает, который людям не простил то, что его шахту, выработав, бросили, кто хранителем, создателями шиханов приставленным к своим творениям. Но одно точно, коли встретил ее – добра не жди. Либо заблудишься, либо заболеешь, либо еще какая пакость случится. А этих она с собой в гору увела. Там же совсем сопляки были, их тайной помани – они и побегут. Ну а как в гору попали – все, считай пропали, там за них Хозяйка взялась. Она любит с людьми поиграться, прежде чем их в камень обратить.
– А ты-то чего за них вписался? Ладно судные дьяки, это их работа. Но тебе-то что за интерес?
– Один из них был сыном моей сестры, – вздохнул Антоха. – Племяш, значит. Родная кровь. Кабы не это, не полез бы в гору их выручать. Земля у нас большая, дураков хватает, каждого из них выручать из беды.
– Освободил в результате?
– Ну да. Вот только сам там на четыре года застрял, разменял свою свободу на их. На меньший срок Хозяйка не соглашалась. Вот и ишачил на нее все это время. Я, видишь ли, драгоценные камни слышу. Они же почти как мы, почти живые – говорят друг с другом, все понимают. Ну и руды кое-какие тоже слышу, но не все. Хозяйка про это знает, она давно меня к себе заманивала, но я не соглашался. А тут вот как вышло, переиграла она меня. Я иногда даже думаю, что один из приятелей племяша специально их в шиханы завел. И бабка там не просто так появилась. Все было так и задумано.
– Жесть, – проникся я. – Бывает же!
– Зато за четыре года чего и кого только не повидал, – уже другим тоном произнес Антоха. – И индрика-зверя, и Комариху с золотой ногой, и каменных людей, что в заброшенных штольнях живут. Великого Полоза и того повидал.
– Полоза? – насторожился я.
– Так у нас, считай, его вотчина, – ответил мне Мезин. – Ага. Как старые боги ушли, он как раз на Урал и подался. Кстати, Азовка только для людей да нежити горной Хозяйка, а для Великого Полоза она служанка. Что он скажет, то она и сделает. О, гляди, никак пришли? Елки-палки, такое ощущение, что дуб еще маленько за эти годы подрос!
Глава четырнадцатая
Да нет, каким дуб раньше был, таким и остался. Собственно, и остальной пейзаж совершенно не изменился – все так же там, рядом с деревом-исполином, горел костер, звучали веселые мужские голоса, булькало пиво, разливаемое из деревянных бочонков, и шкварчало мясо, роняя капли сока в языки пламени. А еще так же, как и пару лет назад, на корнях дуба-великана, точно на стульях, разместились пять стариков, тихонько переговаривавшихся друг с другом.
– Эгей, братие! – заорал Мезин, когда мы подошли поближе. – Здорово! Сто лет, сто зим!
– Антоха! – гаркнуло сразу несколько голосов. – Живой! А мы думали, что ты уже того!
– А то какой же? Живой! – весело ответил тот, скидывая рюкзак с плеч. – Меня убить – это хорошо постараться надо. Не всякому такое под силу.
– И все такой же скромный, – хохотнул Гера, вставая с земли. – Но я рад, что ты цел. Пусть не получилось у меня стать единственным говорящим с камнями, но все равно – рад!
Эти двое обнялись, а я вспомнил, что то ли он сам, то ли кто-то из ребят мне говорил, что у Геры такой же талант, как у Антохи. Он тоже полезные ископаемые слышит. Ну или что-то в этом роде.
– Здорово, Сашка! – подошел ко мне Мишаня и протянул руку. – Слушай, еще раз тебе спасибо хочу сказать за помощь. Если бы не ты, хана бы моему лесу настала.
