Впрочем, в моем случае все не так просто, как у остальных. Все же очень у меня узкая и неоднозначная специализация.
И снова были песни во славу Трибога, а также просто без повода, и был смех, и лилось вино, и в отблесках разгоравшейся зари мы плясали, обнявши плечи друг друга, у почти погасшего огня, зная, что сейчас свершится маленькое чудо, принявшее форму меча, который нам завещали наши предки, дружинники князя Олега, прозванного Вещим. Пусть он после рассыплется на сотни искр, но все равно оно останется с нами и будет греть сердце до следующего Круга.
– Есть в язычестве все же некая притягательность, – сказал Слава Раз, когда мы, попрощавшись с остальными сородичами, уселись в машину и тронулись в обратный путь. – Сопричастность ко всему сущему, что ли? В других религиях все разграничено – тут земное, там небесное, тут можно, там нельзя. А язычество оно тут и сейчас, оно среди людей живет, если можно так сказать.
– Можно, – согласился его напарник. – Но наш Круг – это не язычество. Мы другое. Мы вне религии. Мы просто осколки ушедшего времени, как бы пафосно это ни звучало. Причем, кроме нас самих, никому не нужные осколки.
– Тебе-то грех жаловаться, – возмутился я. – Сам же говорил, к вам в очередь пишутся за год.
– Я о другом, – повернулся ко мне Слава Два. – Мы, ведьмаки, вымирающий вид. Нас больше не становится. Меньше – да. И когда нас совсем не станет, этого никто даже не заметит. Обидно, но факт.
– Тебя это сильно печалит? – спросил у друга Слава Раз.
– Нет. Просто данность.
– Да и насчет того, что никто не заметит, ты не прав, – произнес я. – А ведьмы? Они не просто заметят. Они праздник по этому поводу устроят, который в принципе можно засчитать за тризну. Какую-никакую, но тризну. А это, знаешь ли, уже немало.
– Главное сейчас – на гайцов не нарваться, – вздохнул Слава Раз. – От меня выхлоп жуткий. Вот всякий раз после Круга одно и то же, едешь и думаешь, налетишь или нет?
– Налетал? – поинтересовался я.
– Пока нет. Но все когда-то случается в первый раз.
Опасения его оказались напрасны, все обошлось, и через пару часов мы въехали в мой двор, уже ярко освещенный утренним солнцем, но при этом абсолютно безлюдный по причине относительно раннего времени и выходного дня.
– Молодцы у тебя домовые, – сказал Слава Раз, после того как с напарником прошелся вдоль дома туда-сюда. – Землица-то слабенькая у вас, песка в ней много. Сразу видно, не подсыпали чернозем давно.
– Давно! – фыркнул я. – Думаю, тут больше подойдет слово «никогда». Нет, на наше ТСЖ жаловаться грех, но такой ерундой они не заморачиваются.
– Ну, ничего, мы сейчас маленько улучшим ситуацию, – деловито заверил меня Слава Два, открывая багажник машины. – Единственное, нам вода нужна. Много. Или ты только у своего подъезда красоту навести хочешь?
– У всех, – сразу же ответил я. – Иначе нечестно получится.
– Тогда тяни шланг. И еще будешь лейки таскать. Сено к лошади не ходит.
Тяни шланг. А откуда? И вообще где его взять? Вот уж чем не богат. Нет, в Лозовке у меня шланг есть, в сарае лежит. Но где та Лозовка?
Но толком заморочиться на эту тему я не успел, поскольку вопрос решился сам собой. Из маленького вентиляционного окошка, расположенного на фундаменте дома, сопя, выбрался Кондратка из восьмого подъезда, держа в руках зеленый шланг, и потащил его ко мне, осторожно шагая между уже более-менее укрепившейся в земле рассадой.
– Во, – протянул он мне искомый садовый инвентарь. – Как воду надо будет включить – ты скажи. Мы ждем.
Понадобилось скоро. Из багажника Славы достали аж три десятилитровые лейки с насадками, в две из которых засыпали какие-то непонятные смеси, внешне похожие на землю с перетертыми травами, после чего заполнили их водой.
– Я на раздаче, ты ходишь, – скомандовал Слава Раз. – Саш, а ты носишься вдоль дома, следя за тем, чтобы у него всегда была полная лейка. Конвейер, братец.
И работа закипела. Слава Два, что-то негромко приговаривая себе под нос, лил из лейки сероватую и чуть тягучую жижу на землю, причем внимательно следя за тем, чтобы на ней не оставалось ни одного сухого места, я сновал между ним и его напарником, который отмерял специальной коробочкой смесь и засыпал ее в лейку, ну а домовые включали воду по первому требованию. Все были при деле.
Когда мы добрались как раз до моего подъезда, одна за другой рядом со мной возникли сразу две знакомые личности. Первой была Жанна, которая немедленно принялась хихикать, глядя на потного и мокрого меня. Мокрого, потому что я, разумеется, успел пару раз облиться из леек. Надеюсь, волос на ногах у меня не пойдет от этого в рост и я не стану напоминать хоббита.
Второй была Фарида, которая сначала пару минут глядела на сосредоточенного Славу, а после осведомилась:
– Это вы кто? И зачем?
– Моя работа, – сразу же ответил я, зная, что кто-кто, а наша дворничиха пока не разберется, что к чему, отсюда не уйдет.
И она, и ее супруг Хафиз, как люди восточные, очень серьезно относятся ко всем вопросам, связанным с понятиями «мое» и «не мое». Все, что «не мое», им неинтересно, и наоборот. Двор нашего дома входил в понятие «мое», потому к любой сторонней активности, связанной с его благоустройством, Фарида относилась очень бдительно. Просто потому что, кроме нее, никто ничего тут делать не мог, таков был закон, который она сама для себя установила. Даже местные тэсэжэшники предпочитали ее заранее уведомлять о каких-либо проводимых работах. Да что тэсэжэшники! С ней даже местные бабки связываться не решались, а уж они, как известно, вообще никого и ничего не боятся.
– Зачем? – с подозрением повторила дворничиха.
– Люблю, когда цветут цветы, – пояснил я. – Но у нас же толком ничего не растет. Вот вызвал за свой счет ребят из специальной фирмы, они удобрения льют на землю. Никакой химии, сплошная органика. Через две недели тут будет город-сад. Ну а у всех подъездов удобряют, потому что у меня широкая русская душа. Хочу, чтобы всем красиво было, а не только мне.
– Нюхать дай, – обратилась Фарида к Славе и показала пальцем на лейку: – Что там у тебя?
– Да пожалуйста, – согласился тот. – Сколько угодно.
Дворничиха в самом деле сунула нос в отверстие, куда заливалась вода, и втянула ноздрями воздух.
– Не химия, – секунд через тридцать согласилась со мной она. – Хорошо. Лейте.
– Суровая, – усмехнулся Слава, когда дворничиха нас покинула. – Но молодец, уважаю таких. У них всегда порядок во дворе, собаки гуляют, где положено, и никакого битого стекла в траве.
Кстати, да. Собачников Фарида гоняет о-го-го как, и те, представьте себе, ее слушаются. Кто с пакетиками ходит, кто во дворе предпочитает не гулять.
– Ну, вот и все, – спустя полчаса устало сказал Слава Два, вылив на землю последнюю лейку. – Как ты там сказал? Город-сад? Будет. Обещаю. А еще советую саженцы вишни посадить. Не везде. У десятого подъезда, у седьмого, у твоего и у третьего. Если так сделаешь, они за это лето окрепнут, как за три года. А через пару лет первый урожай дадут.
