— Но ты почему-то прожила с ним два года, — отметил он.
— И даже вышла бы за него замуж, не брось он меня, — призналась она. — Моей самой заветной мечтой было иметь семью. Я выросла в детском доме. Мне так хотелось иметь плечо, на которое я могла бы опереться. Человека, которого могла назвать родным.
— И Борис стал первым, кто предложил тебе это, — догадался мужчина.
— Да, — кивнула Вероника и добавила: — это потом я поняла, что он куда сильнее меня нуждался в твердом плече. Нас объединило одиночество, но мы так никогда и не стали по-настоящему родными людьми. И все же Борис сделал мне самый дорогой подарок в жизни. Он подарил мне сына. С тех пор я не одна.
— Ты боишься, что если проклятье реально, его следующей жертвой будет Митя, — озвучил ее опасения Владимир.
— Я не могу его потерять, — прошептала Вероника. От столь ужасной перспективы болело сердце.
— Тебе не о чем тревожиться. Даже если проклятье существует, до тридцати пяти лет твоему мальчику ничего не грозит.
— Ты предлагаешь мне спокойно дождаться роковой даты, чтобы выяснить подтвердятся мои страхи или нет? — возмутилась она.
— А что еще тебе остается? Если предположить, что проклятие реально, ты все равно ничего не сможешь с ним поделать. Эти вещи за пределом человеческого влияния.
— Я не верю в мистику, — заявила Вероника.
— Тогда бояться нечего.
— Но я верю в факты. Трое мужчин из одной семьи покончили с собой в одном и том же возрасте. Если две смерти еще можно списать на совпадение, то три – это уже закономерность. Я не допущу, чтобы Митя пополнил этот список.
— И что ты намерена делать?
— Если понадобится, увезу его так далеко отсюда, как только смогу. Чтобы даже название этого города при нем не упоминалось. И буду надеяться, что вместе с этим местом из его жизни навсегда исчезнет проклятие, чем бы оно ни было. Но сперва я хочу выяснить, что здесь твориться.
* * *
Вероника проснулась рано. На границе ночи и дня. Спальню затопил серый свет – предвестник рассвета. Все вокруг казалось сплетенным из сизой дымки тумана.
Она потянулась, зевнула, откинула одеяло и встала. Подошла к окну. Босые ноги зябли на голом полу, и она поджала пальцы. Вяло подумала о том, чтобы вернуться на теплый и мягкий ковер, но с места не сдвинулась. Словно загипнотизированная она не могла отвести взгляд от кромки леса, отчетливо виднеющейся из окна.
Одно из деревьев выделялось на фоне товарищей. Его ствол был шире других, ветки толще, крона гуще. Дерево-долгожитель. Сколько же ему лет? Вероника, не моргая, до рези в глазах всматривалась в его очертания. До тех пор, пока взгляд не затуманился от слез. Именно в тот момент ей почудилось движение под деревом. Она прильнула лбом к окну, задержала дыхание, чтобы не запотело стекло, и смотрела, смотрела, смотрела…
Упорство было вознаграждено. Неожиданно она все так четко разглядела, будто кто-то приблизил изображение при помощи бинокля. Она увидела веревку, завязанную на одной из крепких ветвей. Та свисала вниз, вилась вокруг шеи мужчины, душила его подобно рукам убийцы. А он, откинув голову назад и вывалив синий язык, раскачивался на ветру. Ноги бились о ствол с сухим треском, в лакированных туфлях отражались первые отблески восходящего солнца.
На ужасную долю секунды Веронике показалось, что его глаза с расширенными зрачками и обесцвеченными смертью радужками уставились прямо на нее. Не помня себя от страха, она попятилась назад, споткнулась о край ковра и, потеряв равновесие, завалилась назад.
Глава 8
В голове гудело так, словно к каждому уху приложили по морской раковине. Шум прибоя нарастал, пока не достиг наивысшей точки и не превратился в голос Раисы.
— Надо ж было так всех переполошить, — бормотала та, — у меня от ее визга чуть заикание не случилось.
— Чем болтать попусту, лучше приведи ее в чувства. Не хватает только, чтобы эта девка сдохла в моем доме.
В злом окрике Вероника безошибочно определила интонации Светланы Георгиевны. Кто еще мог столь трогательно заботиться о ней? С каждым днем антипатия к матери Бориса возрастала. На месте ее мужа она бы тоже застрелилась. Это какими железными нервами надо обладать, чтобы уживаться с подобной женщиной!
Стоило подумать о погибшем свекре, как Вероника вспомнила свои галлюцинации. Она распахнула веки и резко села. От пережитого кошмара тело сотрясал озноб.
— Очухалась, — констатировала Раиса.
Вероника дико озиралась по сторонам. Неподалеку от кровати возвышалась Раиса. В руках у нее был флакончик с нашатырным спиртом. Дверь спальни была распахнута настежь. Из коридора за ней зорко следила Светлана Георгиевна.
— Следовало предупредить нас, что ты подвержена лунатизму, — заявила последняя.
— Чему? — хрипло переспросила Вероника.
— Своими криками ты умудрились перебудить весь дом. Раиса нашла тебя на полу неподалеку от окна. Вероятно, ты ходила во сне.
— Мне приснился дурной сон? — Вероника с готовностью уцепилась за это объяснение.
— Дурные сны у всех случаются, — успокоила Раиса. — Это все от нервов.
— Дожили, — проворчала Светлана Георгиевна, прежде чем уйти, — в собственном доме нельзя расслабиться.
Вероника на пару с Раисой проводили ее неприязненными взглядами. Светлана Георгиевна обладала поразительным даром повсюду наживать врагов. Если сразу после приезда Вероника мнила, что кухарка предана хозяйке, то теперь было очевидно: она терпеть ее не может. Но заработная плата покрывает недостатки сварливой хозяйки.
— Мне пора бежать. Через полчаса завтрак. С вами все в порядке? — Раиса улыбнулась.
На памяти Вероники это случилось в первый раз с момента их знакомства. А еще она впервые видела ее без платка. У нее оказались на удивление красивые вьющиеся волосы. Завитушки каштановой волной обрамляли круглое лицо. Торчали, непослушные, во все стороны.
«Она хорошенькая», — подумала про себя Вероника, а вслух сказала:
— Конечно, идите. Я в порядке.
Кухарка закрыла за собой дверь, и Вероника перебралась с пола на кровать. Чувствовала она себя так, будто гуляла ночь напролет. Видение отняло все силы.
Она ни на миг не сомневалась, что повешенный ей почудился, но даже в качестве сна он был ужасен. Всему виной разговор с Володей. Она всегда была впечатлительной. Наслушалась всяких небылиц и вот результат.
Стыдно признаться, руки все еще дрожали. Чтобы успокоиться, она приняла горячий душ, а потом долго перед зеркалом внушала себе, что глупый сон не стоит ее нервных клеток.
Импровизированный сеанс психотерапии принес плоды − следы паники стерлись с лица. В таком виде не стыдно показаться людям, и Вероника вышла из спальни. По пути к двери она обогнула окно по дуге, держась от него подальше. Не то чтобы она всерьез опасалась, что пригрезившийся ей повешенный по-прежнему раскачивается на сосновой ветке, но выяснять это наверняка не желала.
