— Жду, когда все закончится. Мне кажется, они только за нами и смотрят.
— Мда, ты и правда слишком много об этом думаешь. Ладно тогда, я скажу, что ты не очень хорошо себя чувствуешь. Закажи ужин в номер, — мой мучитель сегодня добр. Пользуюсь этим сполна, потому что когда Эдик узнает, куда на самом деле я собираюсь… даже представить страшно, что он решит вытворить. Добьется увольнения Жени? Это он легко может устроить, причем даже если не через папу, то какими-то своими способами. Станет шантажировать меня? С этим, конечно, мне не привыкать, но страшно, что условия окажутся кабальными.
— Спасибо, — мягко улыбаюсь. Первый этап плана реализуется успешно. Останется только дождаться вечера и не сойти с ума.
Выхожу на террасу, вбираю свежий воздух в легкие и подставляю лицо солнцу. Сейчас бы поваляться на пляже или побродить по теплому песку, но вместо этого вцепляюсь сильнее в перила. Мне всего-то нужно попросить Верховского не мешать и просто вести себя так, как будто мы не знакомы. Этого будет более чем достаточно. Лишь бы он послушал.
— Слушай, а может, мне составить тебе компанию в спа? — Эдик снова оказывается рядом. Он стоит прямо за моей спиной, не предпринимает никаких попыток прикоснуться, за что я благодарна. Тело каменеет: если он решит настоять на своем, я просто не знаю, как сбежать.
— Я хочу отдохнуть, а не продолжать делать вид, что очень счастлива в браке, — смотрю вдаль, на горизонте с небом встречается океан. С радостью оказалась бы по ту сторону. Лишь бы не здесь, не в лицемерном обществе, где жизни — размен для пары нулей в договоре.
— Думаешь, туда может кто-то прийти?
— Я бы не стала проверять, — улыбаюсь и разворачиваюсь лицом к Эдику. Он смотрит на меня внимательно, ищет какой-то ответ — всегда так делает, когда недоволен моими словами. — Мы третий день вместе. Давай немного побудем порознь?
— Ладно, — соглашается, закатывая глаза. Сдается, и я облегченно выдыхаю. — Но это будет единственный раз, когда мы отдыхаем порознь.
— Просто скажи всем, что я сука, в которую ты безумно влюблен, — посмеиваюсь и смахиваю невидимые пылинки с его рубашки.
— Когда-то так и было, — хмыкает довольно.
— Значит, почти не соврешь. Я возьму с собой телефон, если что — звони.
Осталось самое сложное: провернуть все так, чтобы Эдик ничего не заподозрил. Взяв книгу, возвращаюсь на террасу, устраиваюсь на качелях и жду назначенного часа. Муж уходит через час, сославшись на встречу. Мне плевать, даже если он пойдет к любовнице, но вряд ли Эд станет так рисковать. Это не в его стиле, хотя кризис среднего возраста мог подобраться раньше.
Я привожу себя в порядок, надеваю шелковое платье, брызгаю духами и зачем-то подкрашиваю ресницы. Боже, я веду себя так, точно собираюсь на свидание. Прикладываю ледяные ладони к горящим щекам. На ресепшн я позвонила еще двадцать минут назад и отменила визит.
Теперь остается только дойти незамеченной.
Глава 24
Это похоже на сумасшествие. Подумать только, я, взрослая женщина, крадусь по холлам, без конца оглядываясь, чтобы не натолкнуться на знакомое лицо. Замираю у двери. Сердце как ненормальное колотится в груди, дыхание сбилось давным-давно. Заношу руку и стучу, испуганно жмурясь.
Боже, как же хочется сбежать! Это перебор, я на такое не подписывалась. Вести интриги, бегать от мужа к… к Верховскому, которого я никак охарактеризовать не могу. Коллега? Кажется, мы немного ближе. Любовник? Слишком мало у нас было встреч, чтобы причислить его к этому статусу.
Может, сбежать, пока не поздно? Передумала, вообще не пришла — пусть гадает. Теперь, перед его дверью, мне кажется, что его угроза была пустой. Женю бы быстрее охрана увела. Еще на первом этаже. А значит, можно было не переживать, но я поддалась эмоциям и глупо повелась. Нельзя ничего говорить женщине после страстных поцелуев, она думать перестает и со всем соглашается.
Отступаю на шаг. Уйду, и пусть ищет. Каблук тонет в мягком ворсе ковра, я пытаюсь схватиться за воздух, потому что не была готова к подобному. Нога подкашивается — злобно шиплю и, заняв устойчивое положение, приподнимаю больную ногу. И ровно в этот момент входная дверь распахивается, и меня встречает Верховский, стоя в одном только полотенце. На теле кое-где мерцают капли, и я облизываюсь, глядя на завораживающую картину.
— Я не ждал тебя так рано, — произносит Женя, удивляясь моему присутствию. — Заходи, — приглашающе кивает и отходит в сторону.
Сейчас максимально подходящий момент, чтобы сбежать. Верховский не помчится за мной в полотенце, а значит, я смогу добраться до номера и спрятаться там до конца отпуска. Придумаю какую-нибудь болезнь и проваляюсь еще четыре дня. А потом домой.
Но если сбегу, то подставлю под удар в первую очередь себя. Поэтому, отгородившись от страха, шагаю вперед, стараясь бессовестно не пялиться на мышцы Верховского, который, поймав мой взгляд, довольно улыбается.
Его номер гораздо скромнее нашего с Эдиком люкса. Здесь место только для душевой, кровати, тумбочек и небольшого стола с двумя стульями рядом. А еще небольшой балкон, куда я устремляюсь почти сразу же, оставляя Женю одеваться.
Наши окна выходят на одну сторону, и я смотрю на все тот же океан. Тру шею ладонью и анализирую происходящее. Как меня угораздило попасть в эту ситуацию? Почему Женя не отступает? Почему я не могу достойно ему ответить?
— Шампанского? — Верховский одеваться не собирается, шлепает за мной следом босыми ногами по паркету.
— Нет. Я ненадолго, — не оборачиваюсь, но чувствую близость Жени. От нее кожа гореть начинает, и я тут же жалею, что надела платье на тонких бретельках. Хотела выглядеть лучше, а теперь плавлюсь под пристальным взглядом. Вздрагиваю, когда он костяшками пальцев касается плеч, ведет вниз к локтю, скользит по предплечью, рассыпая мурашки. Дыхание срывается, я судорожно тяну соленый воздух и прикрываю глаза. — Я хочу прояснить кое-что.
— А я хочу тебя, — Верховский волосы на мое плечо перекладывает и губами по шее ведет, нежно целуя.
— Жень, — разворачиваюсь слишком резко. На талию тут же ложатся руки, но не сдавливают, не удерживают, а мягко ведут по ткани платья.
— Чш-ш-ш, — легкий поцелуй в губы. Мимолетный, но от него в животе бабочки взлетают и ноги ватными становятся. Я смотрю в его глаза, а там дымка. Они стремительно темнеют, становясь почти черными в сумерках, и затягивают меня в омут, за которым я точно потеряю себя.
«Или, наоборот, найдешь», — принимает сторону Верховского подсознание.
— Я соскучился, — шепчет, улыбаясь, и я сдаюсь. Позволяю ему увлечь себя в поцелуй. В конце концов, у меня в запасе несколько часов. Мы успеем все. А пока мне слишком хорошо от касаний его губ. И где-то глубоко в душе я, кажется, тоже соскучилась.
Обнимаю его, сжимаю влажные плечи и почти приклеиваюсь к груди Жени. Поцелуй набирает обороты. Его язык хозяйничает у меня во рту, а я не могу его остановить. Мне будто только этого и не хватало все время. Я расслабляюсь, позволяя пламени разлиться внизу живота. Возбуждение хлещет в вены и кружит голову. Я целую Верховского так, будто у нас не будет еще одного прикосновения губ. Встречаю его язык своим, облизываю губы и тихо постанываю в них. Женя трогает меня везде. Сминает платье, руша всю легенду одним резким движением.
