— И твоя. Я знаю истории о том, как ты рисковала своей жизнью ради отца, как ты отправилась на вражескую территорию, чтобы помочь своему младшему брату. Твоя свирепость более утонченна, чем у папы, но она все равно есть.
Мама с трудом сглотнула, но слезы все равно полились.
— Покажи им свое истинное лицо.
Я кивнула с твердой улыбкой, прежде чем направиться на улицу.
Дядя Маттео ждал меня в своей машине на подъездной дорожке, и я опустилась на пассажирское сиденье рядом с ним. У него также был байк, на котором он обычно приезжал к нам домой, без Джианны и Изабеллы. Это единственное, что у них с Мэддоксом общее. И даже Амо, который изредка участвовал в гонках по грязи. Я поймала себя на том, что представляю, как они могли бы однажды отправиться вместе на прогулку на байках, и мне сразу же захотелось влепить себе пощечину. Эти люди смертельные враги. Ничего не изменится.
Маттео вгляделся в мое лицо. Хотела бы я, чтобы макияж мог скрыть мое смятение, как это было с пятнами, но Маттео, вероятно, мог ясно их видеть.
— Ты готова? — осторожно спросил Маттео.
Он, как и многие другие, не колеблясь рисковал своей жизнью ради меня. Я могла только представить, как Изабелла боялась за своего отца, как, должно быть, волновалась тетя Джианна. Мне было трудно выразить ту благодарность, которую я испытывала к ним, а также к солдатам, которых я даже не знала.
— Да. Это моя битва, и я не уклонюсь от нее, — твердо произнесла я.
Маттео усмехнулся.
— Это моя крутая племянница.
Я улыбнулась, но постепенно в моей голове возник еще один вопрос, который я еще не успела полностью обдумать.
— Сколько людей погибло в попытке спасти меня?
Маттео внимательно посмотрел на меня.
— Ты должна поговорить об этом со своим отцом.
— Маттео, — сказала я раздраженно. — Я больше не маленький ребенок. Я могу справиться с правдой, и нуждаюсь в ней.
Маттео кивнул. Он, в отличие от папы со мной, позволял своей дочери Изабелле больше свободы и рассказывал ей то, что папа всегда пытался от меня скрыть.
— Трое мужчин погибли.
Я сглотнула. Моя жизнь стоила не больше, чем их, но они пожертвовали ею ради меня.
— Они знают о риске, когда становятся членами мафии, и наши битвы с байкерами стоили жизни гораздо большему количеству людей. Это не твоя вина.
Возможно, и не моя, но я все равно чувствовала себя виноватой.
— Я хочу выразить свои соболезнования семьям погибших. Они должны знать, что я сожалею об их потере и понимаю их скорбь.
— Ты повзрослела.
— Думаю, что это естественно.
— Нет, я имею в виду, пока тебя не было.
— Что-то подобное меняет взгляд на жизнь, — тихо сказала я.
— Именно.
Маттео остановился перед складом в промышленной зоне. Я никогда здесь не была, но до сегодняшнего дня мне не разрешали присутствовать на каких-либо делах Фамильи, не говоря уже о пытках.
Маттео вышел из машины, но я еще немного посидела. Это непросто по двум причинам. Эрл Уайт.
...и Мэддокс.
С тех пор, как я видела его в последний раз, прошло меньше двадцати четырех часов. Моя первая ночь на свободе, наполненная небольшим количеством сна и еще большим количеством кошмаров. Я жила привилегированной жизнью до того дня, когда Мэддокс вырвал меня из моей зоны комфорта. Теперь я изменилась. Из-за боли и унижения, которые я пережила, но также и из-за моих чувств к Мэддоксу. Чувств, которых я боялась. Моя жизнь была бы проще, если бы я забыла их, забыла его. Если бы я позволила папе и Амо убить Мэддокса. Таким образом, выбор был бы вырван из моих рук.
Маттео бросил на меня обеспокоенный взгляд. Я застыла в машине, уставившись на огромное здание, будто оно означало мою гибель.
Не мою судьбу.
Это стало бы моим окончательным освобождением. Мои ладони стали липкими, когда я последовала за Маттео к стальной двери. Прежде чем открыть ее, он еще раз повернулся ко мне.
— Мэддокс Уайт, ты хочешь его смерти?
Я была ошеломлена прямотой Маттео, но мне не следовало удивляться.
— Нет, — сказала я, правду, в которой до сих пор не могу признаться даже самой себе.
— Твоему отцу это не понравится, и мне тоже. Он означает неприятности.
— Ты всегда говоришь, что Джианна это неприятности, и что ты любишь неприятности. Почему я не могу?
Маттео усмехнулся.
— Ты не должна использовать меня в качестве примера для своего жизненного выбора.
Я пожала плечами, затем мой взгляд вернулся к стальной двери. Пульс участился, в странной смеси страха и возбуждения.
— Я еще не приняла решения насчет Мэддокса.
— Ты должна сделать это, как можно скорее. Твой отец скоро убьет его.
Маттео наконец открыл мне дверь, и мы направились к другой стальной двери в конце огромного зала. Мои каблуки стучали по голому каменному полу, и с каждым шагом мой пульс учащался. Маттео коснулся моего плеча.
— Подожди здесь и позволь мне проверить, можем ли мы войти.
Я кивнула и не стала указывать, что знаю, что папа и Амо будут делать с байкерами. Маттео просунул голову внутрь, затем открыл дверь пошире и жестом пригласил меня войти. Сделав глубокий вдох, собираясь с духом, я вошла, сопровождаемая Маттео. С леденящим кровь лязгом тяжелая стальная дверь закрылась за мной. Дрожь пробежала по спине, когда я оглядела пустую комнату.
Четверо мужчин были привязаны к стульям, один из них Мэддокс. Его пристальный взгляд поразил меня, голубые глаза, снова пробудили мои эмоции. Левая сторона его лица распухла и посинела, но, кроме этого, папа и Амо еще ни разу не прикоснулись к нему. Другим мужчинам повезло меньше — один из них человек, отвечавший за все.
У Эрла Уайта была сломана рука, а его ухо тоже выглядело не очень хорошо. Коди безвольно повис на стуле. Я не знала имени четвертого. Я думала, что один из пленников может быть Греем. То, что его здесь не было, беспокоило меня из-за Мэддокса. Было очевидно, как он защищал своего сводного брата. Если бы он был мертв, это разбило бы сердце Мэддокса и определенно не улучшило бы его отношения с моим отцом.
Папа сразу же подошел ко мне, заслоняя от мужчин.
— Марси, ты же знаешь, я не думаю, что тебе следует здесь находиться. Этим людям нечего сказать такого, что ты должна услышать, и они не достойны услышать ни единого слова из твоих уст.
— Ты сказал, что не остановишь меня, — я напомнила ему.
Я не удивилась, что он передумал. Он все еще думал, что сможет защитить меня от зла.
Мой пристальный взгляд вновь отыскал Мэддокса. Его проницательные глаза не покидали меня ни на мгновение.
