Однако бестия не появилась ни вчерашним вечером, ни ночью, ни сегодняшним утром. Солнце уже стояло в зените, а степь под палящими лучами словно застыла — и травинка не шелохнётся, только неустанный стрёкот насекомых. Поиски тоже не увенчались успехом. Чтобы не терять времени, они облазили ближайшие скалы вокруг трёх каменных сморчков — ни следа. Несколько раз они наткнулись на пёсьи останки, однажды — на человечьи, но кости были старые, пожелтевшие, совсем не то, что Харо надеялся найти.
Не зная, чем себя занять, Морок принялся строить из мелких булыжников башенку. Отыскав очередной подходящий камень, он вдруг по щенячьи взвизгнул и, покопавшись в траве, направился к Харо, болтая в воздухе за хвост извивающегося скорпиона. Чёрное тельце выгибалось то в одну сторону, то в другую, пытаясь зацепиться клешнёй за руку мучителя, но тщетно — пальцы гиганта крепко сжимали жало, не оставляя ни единого шанса ни атаковать, ни вырваться.
— Гляди, что нашёл!
— На фига он тебе?
— Как это, на фига? — выпучился на него Двадцать Первый. — Ну ты и дремучий, братишка!
С этими словами он тряхнул несчастного скорпиона, одним махом откусил ему башку до самого хвоста и с блаженной улыбкой громко захрустел хитиновым панцирем. Харо в досаде потёр лицо ладонями: и с кем его только угораздило связаться!
— Фто-о?! — сочно чавкая, спросил Морок. — Это на удафу!
— Говорят, воронье дерьмо тоже удачу приносит…
— Не-е, серьёзно! — прожевав, Двадцать Первый оскалил острые зубы и принялся ковырять в них ногтем. — Один старшак в Южном Мысе перед охотой слопал такого и напал на след росомахи. И мало того, что напал, так ещё и умудрился убить! Ему потом месяц двойные порции выдавали.
— Слыхал уже я эту байку.
— И не байка это вовсе!
— Да какая, к хренам, росомаха в Туманных низинах!
— Это ещё почему? Забрела, может…
— Сам подумай, они же плавать не умеют, а из Чёрных земель можно выбраться только вброд или по мосту. И то, и другое охраняется почище королевской задницы.
Не найдя, что возразить, Морок пожал плечами и побрёл обратно к своей конструкции из булыжников, но на полпути вдруг вскинул голову и приложил руку ко лбу, защищая глаза от солнца:
— Эй, Харо, глянь-ка, что это там?
Он неохотно посмотрел в указанном направлении и, схватив лук с колчаном, резко подскочил. Что бы там ни летело, ни на что виденное им раньше оно не походило. Серая туша с длинным хвостом венчалась здоровенной треугольной головой на толстой шее, задние лапы тварь плотно прижимала к брюху, плавно взмахивая огромными кожистыми крыльями. Сделав несколько кругов над скалой, примерно в паре километров от Трёхпалой, бестия нырнула за острый уступ.
— Это он, Демон?
— Жди меня здесь, — рассеянно бросил Харо, запоминая место, где исчезла зверюга.
Морок что-то возмущённо пробулькал, но его слова ушли в пустоту. Харо уже быстрым шагом направлялся к предполагаемому гнезду, а затем перешёл на бег. Мышцы ног горели, бок, куда пырнула Альтера, нехорошо покалывал и тянул, кровь в висках пульсировала, звенело в ушах. Месяц, проведённый в койке, теперь сказывался на физической форме, да и в прошлый времени на тренировки почти не оставалось.
Спустя две трети пути ноги стали чугунными, то и дело норовя подкоситься на какой-нибудь кочке. Споткнувшись в очередной раз, Харо мысленно поклялся возобновить ежедневный выпас. До подножия скалы, над которой десять минут назад ещё кружил демон, осталось не больше сотни метров. Он перешёл на шаг, давая дыханию выровняться, потом и вовсе остановился.
Что-то здесь нешуточно напрягало. На первый взгляд скала как скала — сплошная стена, изрезанная вековыми ветрами. В метрах пяти над землёй острым шипом навис каменный выступ. Ни гнезда, ни пещеры, ни даже норы, а не заметить огромную дыру в скале или в земле он не мог. Так где же Демон?
К непрерывному стрёкоту насекомых и сухому шелесту колючей травы добавился ещё один звук — едва уловимое журчание, доносящееся со стороны скалы. Немного подкопив сил, Харо осторожно двинулся вперёд, на подозрительный шум, стараясь ступать как можно тише. Лук с наложенной стрелой он держал наготове, то и дело оглядываясь и вслушиваясь в каждый шорох, и чем ближе он подходил, тем громче становилось журчание, будто кто-то беспрерывно лил воду в переполненную бочку. А ещё через шаг в воздухе противно заскрежетало, и прямо на скальной стене, колыхаясь и искрясь, распахнулся гигантский зев прохода. Не пещера — за аркой проглядывала зелень, и в точности оттуда доносился подозрительный шум.
Харо озадаченно заморгал, мотнул головой, прогоняя наваждение, и попятился. Снова треск, и проход бесследно исчез.
— Что за нахер? — он вернулся на прежнее место, арка вновь появилась, шаг назад — треск, и опять голая стена.
Дошло не сразу — это ловушка древних, аномалия. Сталкиваться с такими штуками ему ещё не доводилось, как и всем, кого он знал. Явление редкое, не всегда безвредное, если верить слухам, но на то они и слухи, приукрасить каждый горазд. Эта же «ловушка» казалась пока безобидной, всего лишь крала у мира часть подножья, кусок степи и покосившийся ржавый столб с хорошо знакомой табличкой-предостережением — здесь нечистые земли, здесь обитает скверна. Харо усмехнулся: удачное же местечко для логова выбрал Демон! Хотя откуда зверю знать об аномалиях и скверне?
Неторопливо приблизившись к проходу, он плечом привалился к стене и осторожно заглянул внутрь. Перед ним открылся круглый пятачок земли, поросший густой зеленью и окружённый со всех сторон скалой. У дальнего края нависал широкий каменный козырёк, в его тени трава была тщательно примята, рядом аккуратными кучками белели кости, в кустарнике отблёскивало на солнце что-то металлическое.
Журчанию тоже нашлось объяснение: из трещины в камне лилась вода, образуя крохотное озерцо. У его берега, вполоборота, покачивая шипастым хвостом, устроилась бестия. Вблизи зверюга выглядела ещё крупнее. Спину покрывал ровный ряд гребней, прижатых к позвонку, конечности напоминали богомоловы — усеянные шипами от плеча до сустава, заканчивающегося здоровым острым когтем. Шкура бугристая, покрытая наростами и бородавками, серая с чёрными полосами. Опираясь на крылья и сунув голову в воду, Демон урчал от удовольствия. Он так увлёкся самолюбованием, что и не услышал ни хрустнувшей под подошвой каменной крошки, ни тихого скрипа натягиваемой тетивы.
«И это с тобой не могли справиться толпы охотников?»
Довольно оскалившись, Харо дождался привычного покалывания в руках, и когда оно перешло в нестерпимое жжение, разжал пальцы. Стрела тонко просвистела в воздухе и с глухим ударом врезалась в бок твари, отшвырнув её на несколько метров.
— Готова, — он опустил лук и шагнул в логово, раздумывая, чем бы отрезать голову, но внезапно Демон вскинул перебитое крыло с обвисшими клочьями кожи и взревел, будто стая разъярённых гиен.
Харо недоуменно застыл. Чёрт, это невозможно! Вместо того, чтобы раскурочить тушу Демона, стрела всего-то пробила крыло вместе со шкурой и, судя по белеющему осколку, раздробила ребро. Рана серьёзная, но не смертельная. От такого выстрела и месмерита, самого крупного зверя Пустошей, размазывало по стенке берлоги тонким слоем, а бестия отделалась обидной царапиной. Пока Харо приходил в себя от потрясения — впервые хист подвёл! — тварь довольно бодро поднялась на лапы и, перейдя с возмущённого рёва на угрожающий рык, ринулась на обидчика.
