— Дин, что происходит? — негромко спросил Илья, и у меня сжалось в груди от того, каким знакомым и родным был этот голос. С той самой хрипотцой, которая появлялась у него каждый раз, когда он был возбужден или взволнован.
— А что происходит? — непослушными губами едва выговорила я.
— Ты меня очень упорно рассматриваешь.
— Ты меня тоже.
— Со мной все понятно. Я любуюсь! — упрямо возразил Илья, нахмурившись. Между бровями у него моментально появилась забавная вертикальная морщинка, которую мне захотелось разгладить пальцами.
— Мной?
— Нет, блин, пейзажем! Тобой, конечно! Ты все еще самая красивая девушка, которую я знаю. А на меня тебе зачем смотреть? Думаешь, я от этого превращусь в мужчину твоей мечты?
Несмотря на сарказм в голосе и раздраженно искривленные губы, глаза у него были нежно-тоскливые. И у меня вдруг заныло сердце.
— Я смотрю, потому что хочу увидеть тебя, — тихо сказала я. — Понимаешь…ну…тебя! Это ведь ты, да?
— Это я, — так же тихо подтвердил Илья. — Но вряд ли я тот, кто тебе нужен, солнышко.
И тут я кончилась.
Ох блядь. Эл. Ну нельзя так! Это запрещенный прием!
Этим знакомым до сладко закушенных губ «солнышком» меня просто пробило навылет — больно, остро, сильно. В груди словно лопнул какой-то шар: сразу стало горячо, и слезы хлынули потоком, как будто где-то прорвало кран.
— Дин, ну чего ты? Динка…
Меня тут же с обеих сторон обхватили руки и прижали щекой к куртке, которая пахла им — тепло и знакомо. И от этого слезы полились еще сильнее.
Я ревела как маленькая. Нет, не плакала — потому что плачут красиво, гордо, с затуманенными глазами и трогательно подрагивающими губами, — а именно что ревела. Размазывая сопли и тушь по его куртке, некрасиво всхлипывая и подвывая.
— Тшшш, — его рука осторожно гладила меня по волосам. — Все хорошо, ты просто перенервничала. На тебя все сегодня навалилось. Этот гандон, который мой братец, а потом еще я…
— Ты х-хороший, — прорыдала я ему куда-то в грудь. Блин, а он ведь реально высокий. Даже несмотря на то что я на каблуках.
— Я хороший, — со вздохом согласился Илья. — А хули толку. Там такси приехало, кстати. Пойдем я тебя посажу в машину и ты домой поедешь.
— Не хочу д-домой!
— Тут останешься?
— Да!
— В сугробе?
— Да!
— Замерзнешь.
— Ну и пусть!
— Я расстроюсь, — серьезно предупредил меня Илья, и я подняла на него заплаканное лицо. Шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.
— Ладно, тогда поеду домой.
— Вот и умница.
Он, приобняв меня за плечи, довел до такси, усадил в салон и уже даже попрощался, но я почему-то не смогла разжать руки. Так и сидела, вцепившись в его куртку.
— Дин, отпусти меня.
— Нет, — заупрямилась я и вдруг выпалила: — Поехали со мной!
— С ума сошла? Зачем?
— Поехали! Пожалуйста!
Он замотал головой.
— Илья…
Его имя так легко скользнуло на язык, оставляя после себя прохладное послевкусие. И я почти физически ощутила, как у него внутри что-то дрогнуло.
— Я об этом точно пожалею, — пробормотал он и сел ко мне на заднее сиденье.
Глава 16. Мы за чаем не скучаем
В такси мы ехали молча. Илья, закусив губу, смотрел в окно и нервно постукивал пальцами по колену, а я тайком рассматривала его руки. Они были точь-в-точь как на том фото — сильные, красивые, аккуратные — за одним лишь исключением: сейчас на светлой коже неровными красными пятнами выделялись ободранные костяшки.
— Больно? — тихо спросила я.
— Что? — не понял Илья и повернулся ко мне. Я кивнула на его боевое ранение:
— Ну вот же, у тебя тут кровит немного.
— А, это, — он покрутил рукой, придирчиво рассматривая содранную кожу. — Да забей, ничего страшного, заживет.
Снова отвернулся к окну и, явно думая о чем-то своем, поднес ладонь к губам и задумчиво лизнул самую яркую царапину.
Вроде бы ничего такого, но на меня это простое движение подействовало как-то странно. Я вдруг вспомнила, как держала во рту его пальцы — вот эти самые! Как обсасывала их, обводя языком фаланги, чувствуя сладость меда и приятную гладкость кожи. Вспомнила, как он трахал меня этими пальцами в ресторане. А потом облизал их. И сказал, что я… вкусная…
Ох блядь…
А потом еще одним вьетнамским флэшбеком мне прилетело воспоминание о той фотке, где его рука — вот эта рука! прям та самая, что сейчас передо мной! — обхватывает член. Красивый, крупный, возбужденный член с яркой головкой.
Я почувствовала, что краснею, но это нисколько не помешало мне упереться взглядом ему в ширинку. И смотреть туда, параллельно вспоминая ту фотографию. Сравнивая, представляя…
Я судорожно вздохнула, и это прозвучало неожиданно громко.
— Что такое? — Илья повернул ко мне голову. И непонимающе нахмурился. — Дина?
— Э-э-э, ничего, — я залилась краской и смущенно заерзала. — Я просто… задумалась.
— Поняяяятно! — протянул он и вдруг так порнографически ухмыльнулся, что у меня просто дух вышибло.
Блин! Это Эл. Сто процентов он! Я столько раз слышала эту ухмылку в его голосе, но первый раз увидела ее вживую. И выглядело это адски горячо! Похоже, что скромный ботаник Илья Кашнов может быть очень даже обаятельной скотиной, если захочет. Интересно, а он сам это понимает?
— Вот этот дом? — наконец подал голос наш молчаливый водитель, останавливая машину.
— Ой, да! Этот! — спохватилась я. — Спасибо!
Илья вышел из машины, помог выбраться мне, по-джентльменски подав руку, и мы пошли к моему подъезду. Вот тут меня и накрыло осознанием: а Эл, то есть Илья, ведь не в курсе, что мы с ним из разных социальных слоев. А как только мы зайдем в мою квартиру, это станет более чем очевидно. Да даже раньше! Наш обшарпанный подъезд очень красноречиво говорит о том, что семья здесь проживает с довольно скромным достатком.
— Стой! — выпалила я и остановилась. — Мне надо тебе кое-что сказать! Одну тайну!
— Да? — напрягся Илья.
— В общем… я понимаю, что в универе кажется, будто я такая же, как наши девочки. Ну знаешь, с сумочками за сто пятьдесят тысяч и каникулами на Мальдивах, но это не так. На самом деле у меня очень простая семья. И денег у нас немного. Вот.
— То есть ты на бюджете учишься? — уточнил он спокойно.
— Нет, на коммере, в этом все и дело! Все думают, что я как они. А я нет! Обучение мне, кстати, оплатил бабушкин брат. Это долгая история, я потом тебе как-нибудь об этом расскажу!
