Мне очень понравилось, что он сказал «наша» про свою королевскую спальню, но не очень понравились эти санкции в отношении Эльки. А где ей быть, если не в спальне? В гостиной? Но она у меня крыса компанейская, быстро загрустит одна. Она ведь привыкла, что я сплю где-то рядом, а теперь ей совсем одиноко будет. Надо будет тогда купить Эльке вторую крыску – для любви и дружбы. Но потом. Когда Макс к ней хотя бы немного привыкнет.
Я поиграла с Элькой, пронесла ее по всей гостиной, показала, как дорого и богато мы с ней теперь будем жить, а потом, погладив крыску между ушами, усадила обратно в клетку, выдала вкусняшку, а сама пошла к Максу. Он сидел за столом с чашкой кофе и вполголоса ругался с кем-то по телефону. Судя по всему, с коммерческим директором, потому что там было что-то про смету и про стоимость серии.
Я тихонько прошла мимо него, хотела погладить по плечу, но не решилась – вдруг отвлеку. Вместо этого подошла к окошку и бездумно уставилась на улицу. Уже темнело, на двор опускались сиреневые сумерки. И почему-то сразу было ясно, что это не осенние сумерки, несущие холод и темноту, а весенние – светлые и прозрачные, от которых рукой подать до солнечных теплых дней, набухающих зеленью почек и свежего влажного ветра.
А весна – это долгие прогулки, это ролики и скейт, это прыжок с парашютом, на который я наконец накоплю денег с новой работой…
Задумавшись, я не отследила тот момент, когда Макс закончил разговор и подошел ко мне, обняв со спины.
– Можно свет включить, а то уже темнеет, – почему-то шепотом предложила я.
– Нет, – хрипло отозвался он и уткнулся мне в затылок. – Давай так немного постоим. Пожалуйста.
– Я…
– Без слов, – попросил он. – Просто так. Пожалуйста.
Я кивнула.
Мы стояли так и молчали, пока не стало совсем темно. У меня было странное ощущение: вроде бы Макс стоял тут, со мной – щекотно дышал в шею, обнимал и грел большими горячими ладонями, – но одновременно с этим как будто был не здесь. Как будто ушел куда-то далеко в свои мысли, и от этого во мне заворочалось смутное беспокойство.
– Ладно, – наконец нарочито бодрым голосом сказала я, выпутываясь из его рук и включая свет. – Давай теперь поговорим о всяких важных делах!
– О каких делах? – рассеянно спросил Макс, все еще стоя у окна и вглядываясь в темноту.
– Ну о том, как мы будем вместе жить, какие у меня будут обязанности.
Для меня это и правда было важно. От того, что я поставила свою зубную щетку в стаканчик рядом с его и разложила на полке свои вещи, квартира не стала моей, и я сейчас ощущала неловкость гостя, которого друзья пригласили пожить у себя и который всеми силами старается быть полезным.
– Обязанности? – с некоторым удивлением проговорил Макс, оборачиваясь ко мне.
– Ну да. Уборка, к примеру. Я отлично мою окна! Могу еще гладить, это у меня тоже хорошо получается.
– Уборку делает клининговая служба, раз в неделю, – объявил он. – Они же и гладят белье, я просто оставляю его в стопке на кресле. Так что всем этим нет смысла заниматься, максимум – можешь готовить, когда будет время и желание. Домашняя еда всегда вкуснее ресторанной.
– Понятно, – промямлила я, почему-то не решившись сказать Максу, что я терпеть не могу готовить. И к тому же делаю это ужасно. У нас дома готовил папа, а когда я стала жить сама, то питалась либо в столовых, либо замороженными пельменями и полуфабрикатами.
– Лика, только ты не напрягайся, ладно? – попросил Макс, будто почувствовав мое состояние. – Я прекрасно понимаю, что ты тоже работаешь – и много работаешь! – и не жду от тебя бытовых подвигов. Будем разбираться по ходу, как нам вместе жить и кто что будет делать. Идет?
– Идет! – с облегчением откликнулась я и порывисто обняла Макса, все еще никак не в силах поверить, что мне можно. Можно его трогать, когда захочется, можно гладить широкие сильные плечи, прослеживая пальцами контур татуировок, можно сцеловывать с губ потяжелевшее дыхание и тесно прижиматься, с восторгом чувствуя, как под тонкими домашними штанами твердеет и наливается силой член.
Остаток вечера мы провели в кровати: трахались, ели пиццу, смотрели какое-то шоу на английском (мне не хватало знания языка, чтобы понимать все шутки, но я старалась этого не показывать), а потом я как-то незаметно уснула на плече у Макса. Проснулась от того, что он осторожно укладывал меня на подушку и укрывал одеялом, и снова вырубилась, чувствуя себя такой ценной и любимой, как никогда раньше. В груди было тепло и мягко, словно Макс и там укрыл меня пушистым пледом. И спала я в этой большой незнакомой кровати на удивление крепко и сладко, как в детстве, когда никаких забот и никакого горя – только спокойная радость жизни и счастливое ожидание нового дня.
Глава 12. Скучно не будет
Потяжелевшая, но все еще красивая своей дерзкой красотой Катя решительно прошла к двери кабинета, выпятив вперед округлившийся живот, и закрылась на замок. А потом повернулась ко мне и, заговорщицки понизив голос, спросила:
– Ну и как оно? Колись.
Катю можно было понять, ее только вчера выписали из больницы, где она долгих две недели лежала на сохранении, и теперь ее душа жаждала подробностей.
Вот только, что ей ответить, я не знала.
Наверное, надо было рассказать, что на студии почти сразу узнали про наш роман: сплетни тут разлетались со скоростью света. С расспросами никто не лез – побаивались, зато все громко шептались по углам при виде меня, а Карина едва в лицо мне не плевала. В спину-то плевала по-любому. Но потом Макс просто позвал меня на позднее совещание с авторами и попросил подождать его тут, чтобы вместе домой поехать. И все эти два часа я продремала на его плече, укрытая его же курткой, пока Макс объяснял сценаристам, что они слили финал последних двух серий. А потом он разбудил меня поцелуем и повез домой. Больше на меня косо никто не смотрел, все просто приняли тот факт, что мы вместе. И что это серьезно, если Макс готов при всех демонстрировать свое ко мне отношение.
А еще он защищал меня. Наверное, стоило рассказать Кате, как отвратительно из-за какого-то пустяка орала на меня известная актриса (та еще истеричка) и как я жутко ревела в кабинете от пережитого унижения, а Макс просто пришел и молча обнял меня. Вытер слезы, налил кофе, поцеловал и рассмешил. А потом через несколько дней я узнала, что с той актрисой не продлили контракт и ее персонажа убрали из сценария второго сезона.
Хотя нет, это все про работу получается, а Катя же, наверное, про нашу обычную жизнь хочет узнать. Тогда надо рассказать ей о том, как Макс попросил меня пожарить ему картошку, а потом долго ковырялся в тарелке с наполовину сырыми, наполовину сгоревшими ломтиками и недоуменно спросил: «Ты не умеешь готовить? Разве можно не уметь готовить?». В тот день мы впервые поругались, я ушла спать на диван в гостиную, а ночью он пришел, сгреб меня в охапку и унес в нашу кровать мириться.
