– Улыбнись глазами, – сказала я, и она рассмеялась, потому что именно так она всегда говорила, фотографируя меня. Я снова и снова нажимала кнопку камеры, переходя от одного конца кухонного острова к другому, пытаясь в необычном ракурсе и без предупреждения запечатлеть нужный момент.
– Если хочешь, в холодильнике есть чудесное вино, «Sancerre», – сказала Дженни, когда я закончила. Отойдя от плиты, она мыла руки в раковине. – В рецепт входило белое вино. Мне бы не хотелось, чтобы почти целая бутылка пропала даром.
– Как будто я могу от этого отказаться. – Санджей, отправившись в магазин за продуктами, захватил с собой Стиви. Мне еще нужно было подготовить детей к их первой неделе в детском лагере, проверить баланс на нашем банковском счете, заглянуть в свой почтовый ящик и начать писать докладную записку для совещания, запланированного на полдень следующего дня. Но я давненько не пила хорошего вина, и я еще не была готова иметь дело с истерикой, которую, вероятно, закатит Майлз, когда я попытаюсь оторвать его от Сесили и ее «Лего».
Когда я налила в бокал вино соломенного цвета, до меня донесся запах лугов.
– Мм-м, – промычала я, делая первый глоток. – Чудесно. Спасибо тебе.
Дженни, достав из выдвижного ящика деревянную ложку, начала помешивать цыпленка в соусе.
– На здоровье.
– Что поделывает Мэтт?
– Ох, – сказала она, не отрывая глаз от кастрюли. Понюхав цыпленка, она добавила: – На этой неделе он дома.
– Отлично.
Она накрыла кастрюлю крышкой.
– Я тебе говорила, что Соня попросила меня войти в совет Общества обучения детей грамоте?
– Нет. Ха! – Соня недавно получила богатое наследство, такое богатое, что даже у Дженни глаза полезли на лоб, а она с детства не знала ни в чем нужды. Сонин дедушка скопил огромное состояние, а она и ее брат были его единственными наследниками. Соня утверждала, что наследство ничего не изменит в ее жизни, но она перестала работать и вступила в теннисную лигу, а также стала членом советов всевозможных благотворительных обществ в городе. В последнее время мы с ней редко виделись. – Ты хочешь заняться этим? – спросила я Дженни.
– Это важная работа, конечно.
– Дети действительно должны читать, – насмешливо заметила я, хотя моя борьба со Стиви ни к чему не привела.
Дженни начала прибираться на островке.
– Осенью у них намечается очень милое мероприятие по сбору средств, мы с Мэттом участвовали в нем несколько лет назад. То есть это было бы здорово. Но Соня предупредила, что это будет отнимать много времени, мне нужно узнать, сколько именно.
– А можно ли участвовать в работе общества, не заседая в совете? – спросила я, обращаясь скорее к себе, чем к Дженни. Взяться за детскую литературу, даже если я не могла найти в себе силы изложить на бумаге свои задумки, было одним из моих новогодних решений. Год быстро приближался к концу, а я не сделала ни шагу к тому, чтобы достичь своей цели. Но, возможно, волонтерская работа была бы неплохим способом продвинуться вперед и, по ходу дела, восстановить отношения с Соней.
– Я постараюсь узнать. – Перестав вытирать губкой стол, Дженни склонила голову набок и посмотрела на меня. – А что, ты хочешь присоединиться ко мне?
– Может быть.
Она снова принялась вытирать мрамор.
– Знаешь, ты такая везучая.
Сидя на высоком табурете, который, как я случайно узнала, стоил больше, чем все, что было на мне надето, плюс сумочка, которую я повесила на крюк в передней, я прихлебывала прекрасное вино из дорогого бокала, из сервиза, который спонсоры Дженни прислали ей в знак благодарности за то, что она разрешила им разместить рекламу на своем сайте. (То, что компания благодарила Дженни за то, что она позволяла им платить ей, все еще не укладывалось в моей голове.)
– В смысле?
Смахнув крошки с ладони в мусорное ведро, она положила губку в посудомоечную машину.
– Неважно.
– Нет, скажи, – настаивала я. – Я могла бы воспользоваться побочным доходом от того, что я – Пенелопа.
– Ну… – На долю секунды Дженни наморщила нос. – Просто здорово, что ты хочешь быть волонтером, Санджей поддержит тебя, – быстро добавила она. – Я отнюдь не пытаюсь преуменьшить твои проблемы.
Одна из проблем заключалась в том, что Санджей, конечно, поддержал бы мою идею стать волонтером, но, когда после этого я вернулась бы домой, ленч для детей не был бы приготовлен и, несмотря на мою просьбу оплатить счет за воду, покопавшись в почтовом ящике, я нашла бы уведомление о том, что наша постоянная просрочка обойдется нам в дополнительные двадцать пять долларов, что означало бы, что мы должны оплатить счет в ближайшие два рабочих дня.
Поэтому, вместо того чтобы грезить наяву о том, что мой муж страстно прижмет меня к стенке, я фантазировала о том, чтобы заменить его на жену.
Я посмотрела на Дженни, затем на кастрюлю, от которой кухню наполнял запах, как во французском бистро, потом опять на Дженни. Что же тогда делал Мэтт, если не поддерживал ее? Дженни говорила, что он слишком любит после работы возвращаться в чистый дом и к горячей пище, но, если быть честной, я почти не винила его за это. После долгого дня, проведенного в офисе, я устремлялась к тому же, хотя мне хватило бы, если бы кто-то (и не обязательно Санджей) встречал меня у дверей с бокалом только что смешанного мартини.
В чем я никогда не отваживалась признаться Дженни, так это в том, что она казалась мне одной их тех, кто увлечен главным образом своими домашними обязанностями. Я слышала, как Мэтт, вместо того чтобы ворчать на нее по поводу дома, хвалится успехами Дженни – как ей удается делать то, о чем многие могут только мечтать, и что она превратила свое увлечение любимым делом в хорошо оплачиваемую работу. (Если верить слухам, распространяемым в интернете, реклама на ее сайте приносила Дженни несколько сотен тысяч долларов годового дохода.)
Мне так и не представилась возможность осторожно намекнуть Дженни на то, что, на мой взгляд, Мэтт очень поддерживает ее, потому что на кухню примчались Майлз и Сесили, чтобы показать нам больницу для котят, которую они только что построили, а когда они закончили, я быстро допила вино, и пришло время ехать домой и приступать к менее приятным повседневным обязанностям.
Мы с Дженни попрощались на кухне, и все, я даже не помню, взглянула ли я на нее после того, как обняла, не говоря уже о том, что я не обратила внимания на выражение ее лица, пытаясь протащить Майлза за собой через дверь. Он умолял меня оставить его, а я отказала, не дав задержаться даже ненадолго. Потому что было воскресенье, и у нас оставалась куча дел, и я представления не имела о том, что моя подруга нуждается во мне, и что, наспех прощаясь с ней, я в последний раз вижу ее живой.
* * *
Вернувшись на собственную кухню и попивая шардоне по семь долларов за бутылку, я напряженно пыталась вспомнить, что же я упустила. Это была пустая затея, невозможно нажать кнопку ускоренной перемотки в своей голове и мгновенно заметить то, что ты сначала проглядела.
