– Барбара, – произнёс он измученно, – прошу вас уйти.
3
Адам Карлсен опустился на пол у стены. Перед ним была дверь в комнату Урсулы.
Осталось переждать совсем немного, и тогда жестокий ластик перестанет стирать людей в этом доме, как нарисованные фигурки. Они впятером отправятся через снежные пустоши, протопчут тропку по высохшему сердцу обезлюдевшего Соммердина, дойдут до ближайшего города, где в полицейском участке сообщат о четырёх трупах.
Им придётся рассказать и о Ванессе.
И если никто не захочет говорить, об этом расскажет Адам Карлсен. Потому что он уверен, что «фиалка» столкнула Ванессу с моста в реку полтора года назад.
А теперь «фиалка» здесь, в этом доме. Страшно то, что ею может быть кто угодно.
Доктор.
Барбара.
Урсула.
Томпсон.
Карлсен…
Нет, он не настолько плох. Себя он мог исключить.
Сознание его трезво как никогда. Несмотря на то что он сам говорил о безумии: когда человек безумен, то не осознаёт этого.
Выходит, что совсем вычеркнуть он себя не мог.
Ну хорошо. А дальше-то что? Он расскажет и об этом в полиции?
Возможно. Но сначала он расскажет о ходячем горшке с фиалкой.
Ещё поведает о красной краске на кисточке.
Ещё о том, что от кого-то вечером пахло краской.
Ещё что старый металлический вентилятор вдруг оказался рядом с камином, в комнате, где его быть не должно.
А ещё…
Свечное пламя дрогнуло, откуда-то подул ветерок.
Карлсен прислушался. Шорох. Осторожные шаги. В щели под дверью мелькнула тень. Ручка осторожно повернулась, дёрнулась, затем ещё раз и вернулась в исходное положение.
Из комнаты послышалось тихое всхлипывание.
Карлсен медленно принялся открывать замок.
– Фостер! Фостер!
Дверь открылась.
С лица Урсулы сошла улыбка.
– Боюсь, это не Фостер, – в ответ прошептал Адам.
– А где он? – изумилась женщина и по-птичьи наклонила голову.
– Там же, где и раньше, – на улице.
Урсула сжалась от ужаса.
– Бедный мальчик! Давайте впустим его в дом! Он ведь замёрзнет!
– Это исключено, он одет в шарф. Вы забыли?
– Ах да. Значит, ему тепло?
– Вне всяких сомнений, – сказал юноша.
– Я хочу пить. У меня кончилась вода.
– Я принесу.
Адам хотел её запереть, женщина перепуганно схватила его за рукав.
– Позвольте я с вами, а?
И протянула очень тихо, шёпотом:
– Мне так страшно!
Карлсен сказал:
– Ладно. Но только туда и обратно.
Они спустились.
Кухня была залита мраком, пропитана холодом.
Урсула взяла стакан и набрала воды, жадно выпила, затем полезла в холодильник. Карлсен ожидал в стороне, как надзиратель. Перед этим он зажёг свечу и выключил фонарик.
– Джем!
Но Урсула и порадоваться не успела, её тут же накрыло дикой печалью:
– Почему нам никогда не давали вкусного? Нас пичкали только отравой! Это потому что я плохо себя вела?
Она вынула банку и принялась жадно зачерпывать ложкой тёмную массу с кусочками ягод.
От удовольствия Урсула закатила глаза.
– Объедение. Хотите?
Карлсен покачал головой.
Её рот был выпачкан, как у ребёнка. Банка опустела, Урсула запила сладость водой, посуду оставила в раковине.
Опустилась за стол и сыто вздохнула.
– Великолепный джем. Мама готовит отвратительно, от неё такой вкуснятины не дождёшься.
– Где сейчас ваша мама? – спросил Адам.
– В каком-то доме, где моют и кормят с ложечки. Но маме там не нравится.
Её прервал грохот – резко распахнулась и ударилась о стену дверь. В кухню влетела Барбара.
Огонь свечи блекло замерцал на голом теле женщины.
Казалось, что она задыхалась…
Будто бы чудом спаслась из плена и ей пришлось бежать несколько миль.
Барбара оперлась о раковину. По спине стекал пот. Лицо потерянное.
Она поначалу не заметила, что рядом кто-то был. Она думала, что была одна. И слов поначалу не возникало. Всё, что могла, хотела и даже то, чего не хотела, она уже сказала.
Барбара глянула на своё отражение в оконном стекле. Белёсый призрак на чёрном стекле. Едва зримая. Едва существующая. Привидение…
Барбара вгляделась.
Увидела.
Замерла.
Дрожь внезапно исчезла.
Глаза медленно опустились на раковину. Там стояла пустая банка из-под джема – джем она готовила только себе – и стакан. На нём были тёмные следы, словно от губной помады.
Барбара взяла в руки грязный стакан.
– Ну и дура! Вот же ответ!
Она ахнула, рука разжалась, стакан упал, по полу звонко разлетелись осколки.
– А могла раньше догадаться…
– Что там? Что? – не сдержалась Урсула.
Её вопль застал Барбару врасплох – она резко обернулась, схватила фартук и прикрылась.
– Что вы здесь делаете!
Урсула рванулась к Карлсену, словно искала у него защиты.
Адам сказал:
– Миссис Холлис, мы не хотели вас пугать… Так неожиданно вышло…
Взгляд женщины метался с одного лица на другое. Где-то между ними он вдруг успокоился.
– Этот дом прогнил насквозь. Кто бы мог подумать, да?..
– Но… это же мой гребень! – Урсула подскочила. – Мой гребень! Мой!
Она кинулась на Барбару.
– Ты украла его у меня!
Барбара осадила её в два счёта. Крепкие кулаки сжали тоненькие ветви рук. Урсула запищала:
– Мне больно!
– Пустите её! – велел Карлсен, его голос с непривычки кричать сломался, как у подростка.
Барбара разомкнула пальцы – Урсула рухнула на пол – и сказала:
– М-да… Всё прогнило, с самой макушки.
Барбара запустила гребень под стол, в забившуюся там женщину. Её голая пятка напоролась на осколок. Не обратив на это внимания, Барбара произнесла:
– Чтобы кто-то ещё так растрачивал себя, как тратила себя я… О, нет, больше от меня вы не дождетесь…
