– Это мой отец, – вырвалось у меня. – То есть… Осирис.
И зачем я это ляпнула? Бешеный Клод удивленно посмотрел на меня.
– Твой отец?
Уолт меня выручил.
– Нет, – сказал он. – Совсем не твой отец. Взгляни на его бороду.
Борода у статуи была очень тонкая и идеально прямая. Казалось, кто-то провел по деревянному лицу склеивающим карандашом, а затем прилепил сам карандаш в качестве бороды.
– И воротник другой, – продолжал Уолт. – Смотри, от воротника на спину спускается кисточка. У Осириса такого не увидишь. А что это за животные? Никак крысы? Я знаю одну историю о крысах.
– Я-то думал, вы – настоящие жрецы, – презрительно бросил нам Бешеный Клод. – Это не кто иной, как бог Птах.
Конечно, имена египетским богам давали без оглядки на фонетику английского языка. Многие звучали более чем странно. Но такого имени я еще не слышала. Сама не знаю почему, меня потянуло выдать очередную глупость.
– Птах – по черепу трах, – изрекла я. – Он что, бог крыс?
Клод свирепо посмотрел на меня.
– Ты всегда бываешь столь дерзкой и непочтительной?
– Нет, это я еще вполсилы, – ответила я, продолжая непоправимо портить свою репутацию.
– Ты не только плохо образованна, но вдобавок дурно воспитана, – отчеканил призрак. – Что ж, дерзкая девчонка. Конечно, не мне учить тебя истории твоих же богов, но, видно, такова моя участь. Насколько я помню, Птах был богом ремесленников. Мы сравниваем его с нашим богом Вулканом.
– Тогда что он делает в здешних катакомбах? – спросил Уолт.
Клод почесал свою призрачную голову.
– Это мне самому непонятно. Большинство египетских погребальных церемоний обходились без него.
Уолт показал на посох статуи. Я присмотрелась. «Джед» соединялся с какой-то очень знакомой штучкой:
– Этот символ называется «уас», – сказал Уолт. – Он означает силу и власть. Многие боги изображены с такими же посохами, но я и подумать не мог, что это похоже на…
– Да, представь себе, – нетерпеливо прервал его Клод. – Это церемониальный жреческий нож для открытия рта умершим. До какой вопиющей степени невежества дошли египетские жрецы! Римлянин знает больше о ваших богах, чем вы. Неудивительно, что мы с такой легкостью завоевали Египет.
Моя рука самопроизвольно полезла в сумку и достала черный нож нетджери, врученный мне Анубисом.
У Бешеного Клода заблестели глаза.
– Беру свои слова обратно! Вы не столь безнадежны, как мне показалось. Очень хорошо, что вы захватили с собой этот нож. С его помощью и произнеся нужное заклинание, вы коснетесь моей мумии и отправите меня в Дуат.
Призрак говорил что-то еще, но я его не слушала.
– Уолт, тут не все так просто. Нож, «Книга Ра», статуя этого странного бога. По-моему, между ними есть какая-то связь.
Лицо Уолта просияло.
– Птах был не только богом ремесленников. Для египтян он олицетворял также открытие неведомого.
– Да?.. Возможно.
– Ты же сама нам рассказывала об этом. Или Картер?
– Я такую скучищу не рассказываю. Наверное, Картер.
– Это не скучища, а очень важные сведения, – возразил Уолт. – Птах был богом-творцом. Легенды утверждают, что он создавал человеческие души, произнося слова. Он мог оживить любую душу и открыть любую дверь.
Мои глаза сразу повернулись ко второму заваленному выходу.
– Открыть любую дверь? – повторила я.
Я подняла над головой оба свитка «Книги Ра» и пошла к заваленному туннелю. Свитки стали теплыми, а потом и почти горячими.
– Третий свиток где-то там, – сказала я, кивая в сторону завала. – Нужно только туда попасть.
Со свитками в одной руке и ножом в другой, я произнесла открывающее заклинание. Завал остался на месте. Тогда я встала перед статуей Птаха и повторила заклинание. И опять ничего.
– Эй, Птах, ты меня слышишь? – обратилась я к статуе. – Прости мою глупость. Наверное, это от волнения. Видишь ли, мы ищем третий свиток «Книги Ра». Я знаю, что он где-то на той стороне. Мне кажется, тебя сюда поставили, чтобы ты открыл путь. Пожалуйста, открой его. Пусть завал исчезнет.
И снова – никакого результата.
Бешеный Клод схватился за полы своей призрачной тоги, готовый задушить нас ею.
– Зачем вам какой-то свиток, если у вас есть этот нож? С его помощью вы освободите нас всех. А говорить так с богами нельзя. Богов надо задабривать. Почему бы вам не сделать ему подношение? Все боги любят подношения.
Уолт порылся в рюкзаке и выложил к ногам статуи пакет с соком и кусочек вяленого мяса. Статуя не шевельнулась. Даже золотые крысы у ног Птаха не позарились на вяленое мясо.
– Вредный, упрямый бог, – пробормотала я.
Я села прямо на грязный пол. Мне было плевать, что вокруг стояли и лежали мумии. После стольких опасностей, после сражения с демонами, богами и русскими киллерами мы оказались в нескольких шагах от третьего свитка. Нас разделяла жалкая груда обвалившихся камней. Сейчас я ее… подвину.
– Сейди, здесь нельзя применять заклинание «хади», – вдруг сказал Уолт.
– Это почему?
– Потому что ты обрушишь свод.
– Так оно и будет, – подтвердил Клод. – Вы оба погибнете. Я бы не советовал.
Уолт сел рядом со мной.
– Должен быть какой-то иной способ.
Он стал перебирать свои амулеты.
Бешеный Клод расхаживал взад-вперед.
– Нет, я вас совсем не понимаю. Вы – жрецы. У вас есть церемониальный нож. Почему вы не можете нас освободить?
– Да потому что нож предназначен не для тебя, – сердито ответила я. – Он для Ра!
Уолт и Клод оба смотрели на меня во все глаза. Со мной такое бывало не раз: сначала что-то брякну, а потом это подтверждается. Вот и сейчас я понимала, что сказала правду.
– Прости, Клод. Этот нож для особой церемонии. Он понадобится для пробуждения Ра. Анубис дал мне его не просто так.
– Так вы знаете Анубиса? – обрадовался Клод. Он даже в свои призрачные ладоши захлопал. – Превосходно! Анубис всех нас освободит!
Призрак ткнул пальцем в Уолта.
– Ты – его избранник. Ты можешь принести сюда много ножей. Я сразу почувствовал присутствие Анубиса, едва тебя увидел. Ты избрал служение ему, когда узнал, что умираешь?
– Клод, что за чушь ты несешь? – не выдержала я.
– Я – не жрец Анубиса, – сказал Уолт, стараясь не смотреть на меня.
