— Приветствую вас, участники Великих Гонок, — не вставая с места царственно произнесла Блондинка — игрок шестьдесят первого уровня. На ней поблёскивало столько золота, что вряд ли она смогла бы подняться, даже если бы захотела. Платье, волосы, ногти — всё в благородном металле. Кстати, вопреки нику наш номарх была самой что ни на есть брюнеткой.
Все присутствующие склонились в почтительном поклоне, хоть и без какого-либо удовольствия. По сути, Блондинка точно такой же игрок, как любой другой, но волей демократии ВЦ поставила её на недосягаемую простым смертным высоту (у фараона, к слову, она значительно выше). Недосягаемую до следующих выборов, конечно же. Номархом любого города мог стать даже бывший раб, но как только голосование признавалось законченным, псевдоискусственный интеллект начинал считать выбранного правителя едва ли не божественным и наделял его властью повелевать над неписями, миловать и проклинать игроков, устраивать праздники и всевозможные ивенты. Поэтому от других игроков ВЦ так же требовала соответствующего отношения к номарху, иначе вольнодумцев ждут всевозможные наказания как от неписей, так и от богов. Лишь друзья правителя избавлены от повинности раболепия.
— Можете встать и подойти ко мне, — разрешила Блондинка. Пафоса стало чуть меньше, но атмосфера всё равно давила. — Через несколько дней землю великого Кемета накроет тьма. Апоп — огромный змей, олицетворение зла и хаоса — сразится с богом солнца Ра. На время их битвы мир будет ввергнут в пучину каменного века, лишив нас, возлюбленных богами, всех привилегий и всякого покровительства. Но мы не будем плакать! Мы устроим лучшее из придуманных соревнований — гонки на колесницах!
Далее последовала целая речь, рассказывающая «что, где, когда». Участники соберутся в некрополе Гиза, где проложена гоночная трасса и возведены места для зрителей. Открывает соревнование одиночный заезд одновременным стартом всех семи колесниц. Каким именно он будет, держалось в тайне. По итогу победитель получит любую вещь из сокровищницы на выбор. Сама Блондинка не знала, что именно мы можем попросить. Правилам командных гонок уделили куда больше времени, но я их не слушала. А потом была молитва богине Судьбы Исиде и жеребьёвка. Сперва мы, потом команды. Пусть мне достанется цифра семь!
Четыре.
Хорошо, четыре так четыре.
Устроитель гонок занёс нас в список, и затем начался самый настоящий звёздный кошмар. Блондинка взмахнула рукой, что означало окончание аудиенции, а так же команду «фас» для журналистов. Газетчики и обозреватели имели полное право получить всю информацию об участниках, чтобы египтяне больше и активнее делали на нас ставки (какой процент от них отойдёт казне, можно только предполагать). Мы могли отказаться, но делать этого не стоило. От газетных статей будет зависеть станем ли мы героями или посмешищем; читатели-то о нас и слыхом ни слыхивали.
Львиная доля внимания досталась — не сюрприз! — командам, но и нам не дали спокойно уйти. Чтобы интервью не затянулось, устроитель установил правило: один участник — один журналист. И всего пару вопросов.
— Принигонда, скажи, почему мы должны болеть за тебя, а не за Гипнокота? — Меня хватанул за руку некто Кенуэй. Под его ником стояло ни о чём не говорившее название газеты «Вестник ассасинов». Далека я от светской жизни Кемета, надо будет это исправить. — Поддерживать даже символическую Римскую Республику едва ли кто-то захочет.
— Ты прав, — я улыбнулась, тщательно подбирая слова, чтобы уложиться в отведённое количество и не показаться роботом. — Увидеть проигрыш Рима приятно каждому египтянину, не спорю, но не стоит подменять понятия. Каждый из участников будет биться именно за свою страну, и не важно под чьими знамёнами мы выйдем. Противостояние наций развернётся только на трассе, где победа Рима не принесёт настоящего поражения Кемету, лишь Гипнокоту.
— Не боишься? Во время гонок мы все увидим настоящую Принигонду без бога-покровителя, хватит ли у тебя сил выдержать нагрузку?
— У меня хватит упорства, — ответила секунд через десять, мысленно перебрав несколько предложений и отсеяв всё лишнее. По выражению лица Кенуэя вижу, что он посчитал меня тормознутой. Срочно исправляюсь: — В моём словаре нет слова «проиграть»!
Только хуже сделала! Молчание и вправду бывает золотом.
— Как ты оцениваешь свои шансы?
— Пятьдесят на пятьдесят. Со щитом или на щите.
Осталось слов: 34.
— А теперь рисунок… — Парень достал из пояса лист папируса и набор древних карандашей. — Повернись в профиль и замри.
На создание «фотографии» Кенуэй потратил две минуты, во время которых я мысленно просила Ка сделать так, чтобы он оказался художником.
К сожалению, Ка не услышал, ибо то, что я увидела, удивительно смахивало на наскальное творчество первобытного ребёнка. Чтобы никто случайно не принял моё лицо за горшок с ручкой, горе-художник подписал внизу моё имя.
— Скриншот в игру нельзя поставить, — он виновато улыбнулся и пожал плечами. Пикассо, блин. — Это черновик, не переживай. Потом в редакции нормально дорисуем. Удачи тебе, Принигонда!
— Спасибо!
Не самое показательное интервью, да ещё и медленное, но вышло не так уж плохо.
Октавиан не скучал. Блондинка показала себя не только влиятельной правительницей огромного города, но и радушной хозяйкой. Она позаботилась о наставниках и друзьях участников гонки: стройные полуодетые служаночки подали им фрукты и охлаждающие напитки.
Рукой подозвала римлянина, и мы покинули дворец номарха.
— Не узнаю тебя, египтянка. Больно молчаливая сегодня.
Достала Клинописную табличку. Надо бы поведать ему свою грустную историю про лотосы и злого жреца, а заодно сразу продублирую её для Альфа.
— Так даже лучше. Меньше слов — больше дела.
***
Максик с Женькой не подвели — два прекрасных скакуна гнедой масти с именами Бивис и Батхед уже ожидали в конюшнях. На их ногах блестели неснимаемые браслеты с полной информацией о владельце и встроенным GPS-маячком. Сейчас там значилось моё имя.
— Красавцы! — Альф восхищённо разглядывал подарок, поглаживая морду Бивиса. В нашем мире мужчины заглядываются на аэромашины, а в этом на лошадей. — Сразу видно породу! Таких дают только за важные квесты.
<Принигонда: Хочется верить, выбор кличек у них совершенно случайный.>
И тут Бивис заржал… Оказывается, не случайный. Понадеемся, хоть других похожестей не будет.
— При идеальном раскладе они смогут выдать километров пятьдесят в час, — Альф переключился на Батхеда.
— Если бы на трассе было не так много песка, возможно, — добавил Октавиан. — Ваша страна огромная песочница.
— И духовка, — согласился Альф. С этим даже я не стану спорить: без климатической цепочки здесь даже местные загнутся. — Но тут здорово. И компания хорошая, — он подмигнул мне. — А эти жеребцы к пескам привычные, они рождены побеждать.
