Я ожидала увидеть пустынные улицы и наглухо заколоченные двери, перебегающих зигзагами неписей и баррикады из пропитанных горючим маслом соломенных блоков… Ничего этого не было. Чем ближе к центру, тем больше народу. Выйдя за пределы изуродованных Седьмой казнью кварталов, мы с Шарлатаном оказались на оживленной дороге, где влились в толпу людей, спешащих скрыться с видных мест. Такие же беженцы, как и мы, низкоуровневые малыши, не вовремя зашедшие в игру, и просто авантюристы, пожелавшие понаблюдать за падением Республики из первого ряда.
И патрули.
Спешка, хаос, а так же плохое освещение рассеивали внимание и вели к небрежности. Пару раз нам лишь чудом удалось избежать столкновения нос к носу с патрульными стражами. Септимус приказал расставить их в случайном порядке по двое-трое на всех стратегически важных улицах. Воин и лучник. Они не зря получают жалование — их не провести ни Перстнем Шпиона, ни инвизом. Мы с Шарлатаном далеко не единственные волки в овечьих шкурах; столица кишит ими, как бездомная кошка блохами. Одного поймали прямо на наших глазах. Парнишка-грек здорово сопротивлялся, но недолго. На подмогу стражам пришли неравнодушные горожане. Это было близко, настолько близко, что пришлось заложить ещё один крюк: свернуть в проулок, соединяющий два больших проспекта, и зайти к храму Ромула с западной стороны.
Узкая улочка не могла похвастаться освещением. Кривой ряд невысоких домишек, несколько убогих магазинчиков и беседка с вычурными колоннами — святилище бога Гения, римского аналога Ка. Людей практически нет, вряд ли стоит считать за таковых мародёров. Это даже не воры из гильдии, а самые натуральные беспринципные грабители. Наличие свидетелей и гарантированное понижение репутации ничуть их не смущало. Наверняка они надеялись на амнистию по окончании «Эпохи завоеваний».
Вот он, храм Ромула, за ним начинаются сады. И только я позволила себе выдохнуть, как из ночного тумана, смешанного с дымом далёкой битвы, выплыли трое мужчин. Легионеры официальных сил. Мой взгляд приковал тот, что шёл впереди. Пурпурный плащ, панцирь и шлем с поперечным гребнем. На долгую секунду показалось, будто я вижу Октавиана, восставшего из долины теней. Разумеется, это был не он, но, великие боги, как похож!
— Египтяне! — резкий окрик моментально отрезвил и рассеял опасную иллюзию. В такую ночь кто угодно может привидеться, тем более друг, по которому я до сих пор скучала.
— Прин, уходим. — Шарлатан тут же юркнул в проём между домами. Исчез так быстро и так здорово, что бравые солдаты его хоть и заметили, но бросились исключительно на меня. Не могу его винить — с тремя неписями 70 уровней тягаться бесполезно чуть больше, чем полностью.
На ходу вынимая мечи из ножен, мужчины помчались вперёд. Тот, кого я спутала с Октавианом — его звали Квинт Скавр — по центру, остальные взяли правее и левее.
На вас наложен эффект «А ну стой!». Скорость передвижения снижена на 90 %. Время действия 1 минута.
Проклятье! Умения, чтобы снять дебафф не нашлось и взять не у кого. Среди доступных игроков нет ни одного целителя. Я инстинктивно воспользовалась «Отражением Ка», чтобы избежать прилетевшей следом стрелы, и полезла в сумку за зельем исцеления. Если успею за пять секунд…
На вас наложен эффект «Карающий перст». Следующий удар по вам пройдёт на 200 %.
А вот фигушки вам! Не дамся на раз-два, даже в заведомо проигрышной ситуации.
Зелье сняло «А ну стой!», я кувырком ушла в сторону и мгновенно вскочила на ноги, скопировав бога Квинта. Им оказался Юпитер. Доступно всего три видимых умения, но мне хватит одного, чтобы дать Шарлатану фору — «Стальные шары» (неуязвимость к магии и атакам оружия ближнего боя в течение 20 секунд).
Легионеры действовали командой: слаженно и профессионально, по давно отработанному шаблону, исключавшему как победу своих недругов, так и их побег. Пожертвовав ещё двумя пузырьками противоядия, мне удалось забежать в маленький декоративный садик возле храма Ромула.
Вы убиты.
Закономерный итог. Нельзя терять бдительность даже на секунду. Уж точно не в столице вражеского государства.
— Был ещё один египтянин. — Квинт огляделся. — Тит, отправляйся к центуриону, доложи о происшествии и приведи подкрепление. Публий, вернись к дозору, а я проверю окрестности.
Исполнившие свой долг стражи не стали караулить моё тело, как поступили бы живые игроки. Всего-то пять минут выждать, убедиться, что враг не встанет. Нет, они не могут покинуть свой пост в такое ответственное время.
Я пролежала четыре минуты пятьдесят две секунды, прежде чем Шарлатан вернул меня из… откуда? Как правильно называть состояние между жизнью и безвозвратной смертью? Кома?
— Спорим, ты уже начала паниковать?
— Нет, с чего бы? У тебя оставалось целых восемь секунд. Полно времени, — устало огрызнулась в ответ. Ну и холод! Лучше, чем боль, но приятного всё равно мало.
— Ага, верю.
— Спасибо.
— Помнишь тот золотой, что ты одолжила мне на комнату в «Цезаре»? Будем считать, в расчёте.
— Ты бы в самом деле вернул монетку?
— А вот об этом мы уже никогда не узнаем.
Патрульные далеко не ушли, можно не надеяться. Не успев как следует прийти в себя и оставив острое желание подлечиться на месте, я поднялась на ноги и поманила Шарлатана в храм. Не абы какое убежище, его стены не остановят Квинта Скавра с товарищами, но хотя бы не у всех на виду.
Просторная мраморная зала была пуста. Абсолютно пуста. Ни людей, ни статуй богов, только алтарь в тёмной глубине, на тяжёлой плите которого теплился одинокий огонёк масляной лампы. Мы в святилище Ромула — одного из самых почитаемых мужей Рима. С его именем связано возникновение стольких политических и общественных институтов государства, что будь мы в Греции, его бы сделали богом.
Зайдя за алтарь, я опустилась возле каменной волчицы и выпила два пузырька исцеляющего зелья подряд. Третий, последний, решила приберечь. По мере роста линии жизни становилось теплее. Толстые стены и массивная дверь пропускали внутрь так мало звуков, что казалось, будто мы в склепе.
Шарлатан скинул ритуальные подношения на пол, запрыгнул на алтарь и, раскурив от огонька самокрутку Грабоида, настороженно затянулся.
— Хм, а ничё так.
— Нашёл время дымить.
— Ты почему стояла?
— Что?
— Там, на дороге, — он махнул рукой в неопределённом направлении, случайно задев лампу. Хрупкий глиняный сосуд пошатнулся и упал, отчего мы погрузились в серый мрак, прорезаемый лишь неровными полосами света из окон-отверстий под крышей. — Почему стояла?
— Да просто… Задумалась.
— О чём? Есть ли жизнь после тридцати?
Пожала плечами. Истинную причину ему лучше не знать, вряд ли поймёт. Для него неписи всего лишь набор бездушных строчек кода, такой же, как мобы.
