– А папка исследованиями будет заниматься во глубине сибирских руд, так?
– А хоть бы и так. Прошу, не трогай, полковник.
– Ладно, по рукам – не буду. Однако ж с тебя – вся правда.
– Так уж и вся?
– Тебе что, правды для меня жалко? – улыбнулся Гуров, внося нотки позитива в разговор.
– Черт с тобой, расскажу, выхода нет. Спрашивай.
– Собственно, я все знаю. Думаю, тебя это не удивит?
– Так уж и все?
– А это мы как раз и узнаем, все или нет. Вячеслав Сергеевич, вы подозреваетесь в создании организованной преступной группы с целью совершения различных преступлений и получения материальной выгоды. Никто, кроме вас, не сможет обстоятельно и поэтапно рассказать, как совершались эти преступления, и лучше вас привести доводы в свою защиту, если таковые имеются. Так что, на мой взгляд, вам лучше не отмалчиваться, а все разложить по полочкам.
– А адвокат у меня будет?
– А как же, с минуты на минуту. Все обязательно будет согласно уголовно-процессуальному кодексу.
– Тогда лады. Хотя у вас адвокаты и те ментовские. А с другой стороны, тратить бабки на своего защитника я не хочу. Все равно посадишь на десяток-другой. От того, что он мне скостит год-два, мне ни холодно, ни жарко. Готовь свои бумажки, буду рассказывать.
– Весь внимание. Начни с того, чем занимаешься, на что живешь, содержишь свой особняк…
– Не поверишь, работаю. Владею складскими помещениями, сдаю их в аренду, имею отличный доход и тебе советую, вместо того чтобы штаны в этом кабинете протирать.
Эти слова звучали для Гурова унизительно, но вместе с тем он понимал, что живет в ладах со своей совестью, доволен своей работой. Больше раздражал фамильярный тон Загорского, с которым Лев Иванович, к сожалению, ничего не мог сделать. Осадить Загорского он не посмел, потому что мигом потерялся бы психологический контакт с допрашиваемым. Приходилось терпеть, стиснув зубы.
– Что вас связывает с Липатовым Вадимом Алексеевичем, или, по-иному, Клячкиным Виктором Андреевичем?
– Давняя дружба. Познакомились во время моей первой и единственной ходки, с тех пор и держали связь.
– А почему в прошедшем времени говорите о Липатове?
– Так знаю, что нет его в живых.
– Откуда?
– Птичка на хвосте принесла.
– Вы к его смерти причастны?
– Ни в коем случае, – сказал как отрезал Загорский и замолчал.
Гуров, конечно же, догадывался, что это его рук дело, что его ребята пробрались в камеру к Липатову, но зацепиться здесь было не за что, а потому и шансов раскрыть это преступление, а тем более привязать его к Загорскому было делом невероятным. Могли бы спасти камеры видеонаблюдения, но и они оказались отключены в день убийства Липатова.
– Однако ж отрицать свою причастность к убийству Фельцман Татьяны Николаевны вы не можете, Вячеслав Сергеевич, не правда ли?
– Почему же не могу? Могу и отрицаю. Я понятия не имею, кто это.
– А я вам расскажу сейчас, кто это. Это та самая старушка, ради ограбления которой вы познакомили Мономаха с Липатовым. Оба указали вас как контактное лицо, оказавшее содействие при подготовке преступления, его совершении и при сокрытии следов. Оба рассказали не только о вас, но и других пособниках, входящих в состав вашей преступной группы.
– С чего ты взял, полковник, что я состою в какой-то группе да еще и являюсь ее лидером? Я серьезный человек, веду бизнес, да, иногда ухожу от налогов, но это максимум моих преступлений. Что ты мне еще можешь пришить? Сопротивление при задержании? Так ваших ребят никто не заставлял врываться на чужую территорию с оружием. Они получили отпор, адекватный ответ. С тобой я тоже не планировал расправляться, это была самооборона.
– Ах, вот ты как запел, Загорский!
– А ты что думал, что я себе собственноручно могилу буду рыть?
– Предполагал, что ты будешь гораздо умнее и сразу во всем сознаешься.
– Ты такое в кино видел или тебе приснилось? – рассмеялся Загорский.
Гуров предполагал, что подобный поворот в разговоре вполне может быть, что Загорский уйдет в «несознанку», но не расстраивался по этому поводу. И не такие орешки раскалывал Лев Иванович, а Загорский, видимо, еще не понимал до конца, с кем ему приходится иметь дело.
– Ты можешь сколько угодно отпираться от того, что наворотил, но факты и доказательства – вещь упрямая. Советую тебе посидеть в камере и подумать о том, что мне стоит рассказать, – сказал как отрезал Гуров и приказал увести Загорского.
Конечно же, Лев Иванович не планировал пускать дело на самотек и уходить домой из-за отказа Загорского давать показания. У него был иной план действий. Анна же сидела в сторонке и недоумевала, что происходит, ведь победа была так близка, она надеялась услышать признание из уст преступника, но этого не случилось.
– Что, Аннушка, не ожидала такого оборота событий? Да, такое часто бывает. Когда, казалось бы, поймал удачу за хвост и вот-вот правда откроется, и вдруг все обрывается на полпути. Но ничего, мы его разговорим обязательно.
– Его будут сейчас бить?
– Да ты что! Нет, конечно, это не наши методы работы! Все будет законно, при этом быстро и результативно.
Гуров взял трубку служебного телефона, набрал внутренний номер и попросил в ближайший час доставить Вайцеховского.
– Будет очная ставка? – поинтересовалась практикантка.
– Да, хочу посмотреть, как они будут друг друга топить и как Загорский будет захлебываться в своем вранье. Пусть это будет сегодня, прямо сейчас, чтобы ему было о чем подумать на досуге на шконке. А ведь есть о чем. Там такие дела вырисовываются, Аня, что ему никак не выйти сухим из воды, как это получалось прежде. Таких, как Загорский, прикрывают очень значимые люди, я их называю «денежными мешками». Но все, закончилось его время.
Глава 41
В течение часа Вайцеховский был доставлен в кабинет Гурова. За минувшие сутки он окончательно пришел в себя и даже внешне преобразился: выглядел гораздо свежее и моложе, чем тогда, на яхте.
– Я же все рассказал, зачем меня сюда привезли? Что еще от меня нужно? – стал возмущаться Валентин.
Гуров молча что-то записывал в свою папку и никаких пояснений не давал. А потом взял трубку телефона и приказал:
– Ведите!
Вайцеховский притих и поочередно смотрел то на Гурова, то на Анну с выражением недоумения на лице. Он не понимал, что происходит и чего ждать в следующую секунду. Тут дверь отворилась… и на пороге появился Загорский. Он сразу бросил взгляд на сидящего к нему спиной Вайцеховского, тот повернулся, и в глазах Валентина появились дикий ужас и страх.
