– Звучит как полный бред.
– Знаю, – вздохнул Дима. – Ты поможешь?
Роман пожал голыми плечами. Аппликация большой ромашки на груди передника шевельнула лепестками.
– Я поспрашиваю. Но это все равно бред.
– Спасибо! Звони в любое время, телефон запиши.
– Вон на тумбочке ручка. Сам запиши, – отозвался Роман и вернул измятую картинку.
Лейтенант торопливо черкнул на ней номер мобильного.
Глава 9
Отцы и дети
Август заканчивался, а жара все не отступала. Михайлов-старший, отдуваясь, нырнул в спасительную прохладу подъезда и медленно поднимался к дверям своей квартиры, пытаясь выудить из глубокого кармана ключи. От духоты закружилась голова и он, плюнув, потянулся к кнопочке звонка, надеясь, что жена окажется дома. К его удивлению, дверь открыл Димка.
– О! – удивился Олег Васильевич, проходя в прихожую. – А ты чего не на работе?
– Да вот пообедать заскочил.
– Дело хорошее, – пробормотал Олег, просовывая ноги в растоптанные домашние шлепанцы. – А чего кислый такой?
Вид у сына был действительно неважнецкий, он хмурился и покусывал нижнюю губу, как если бы прокручивал в голове одну и ту же навязчивую мысль. Что, впрочем, Олега не удивляло – Димка совершенно зациклился на поисках виновного в смерти Лидиной дочки.
– Понимаешь, па, – Димка поплелся следом за отцом в кухню, – я никак не могу взять в толк, что связывало Стаса Стрельникова с Никой. Его отец молчит, но мне сорока на хвосте принесла, что он встречался с Лидией Семеновной.
– А почему ты у Лидии-то не спросишь? – повернулся к Димке отец.
– Не знаю. Она сейчас не очень разговорчивая…
– Хотел бы я тебе помочь, да не знаю, смогу ли? Когда-то давно, до пожара еще и до того, как я в Малинники приехал, Гришка Стрельников «ходил» с матерью Лидии, Зоей. Вот только она не за него замуж пошла, а потом и погибла…
Михайлов-старший замолчал, потирая культю. Память всколыхнулась воспоминанием: Гришка соскакивает с подножки рафика и топает к своей калитке, а из окна соседнего, директорского, дома слышно, как бубнит телевизор, и за розовой занавеской мелькает тень хозяина.
– Знаешь что? – очнулся Олег Васильевич. – Ты у Копылова спроси. Они с Григорием соседями жили. Может, он что-то подскажет?
* * *
Деда Антона лейтенант нашел во дворе Панелек. Тот сидел в чахлой тени побуревшего от жары тополя и суровой ниткой зашивал прореху в старом, выгоревшем до желтизны брезентовом рюкзаке. Услышав шаги, Копылов сдвинул на нос очки с толстыми линзами и прищурился, разглядывая Диму.
– Здравствуйте, дед Антон, – кивнул Дима.
– И тебе не хворать, – буркнул старик.
– Я к вам…
– Вот радость-то, – Копылов кисло усмехнулся. – Садись, чего стоишь над душой? Только свет застишь.
Дима опустился на скрипнувшую скамейку рядом со стариком. Туда, где на ней еще оставалось место, тень не дотягивалась. Нагретые доски обожгли кожу сквозь тонкую ткань брюк, и лейтенант невольно привстал, охнув. Старик снова ухмыльнулся и снова принялся за шитье.
– Дед Антон, вы же до пожара Григория Стрельникова хорошо знали?
– Ну, – неохотно отозвался Копылов.
– Скажите, что может связывать его с Лидией Семеновной?
Лейтенант не особенно надеялся на то, что от беседы со стариком будет какой-то толк. Копылов был себе на уме, да и не любил ворошить прошлое. «А кто бы любил на его месте?» – успел подумать Дима до того, как рюкзак съехал с тощих коленей собеседника и шлепнулся в теплую пыль под ногами.
– Тебе что за дело? – неожиданно вскинулся Копылов.
Удивленный такой реакцией, Дима подобрался, как почуявшая зайца борзая.
– Я пытаюсь понять, почему сын Григория Стрельникова приезжал в Малинники и почему в усадьбе оказалась именно Ника, а не кто-то другой.
Старик нахмурился, вглядываясь Диме в лицо. Лейтенант видел, что он сосредоточенно о чем-то размышляет.
– Гришка без памяти любил Лидину мать, – ответил наконец Копылов и потянулся за рюкзаком.
– Это я знаю, отец сказал.
– А то, что Лидия – Гришкина дочь, он тебе не сказал? – ядовито поинтересовался Копылов. – Тогда, в пожар, я их с бабкой вывез, потому что Гришка просил-умолял. Сам-то он Зою, мать Лидину, побежал спасать, как и муж ее, Семен. Да не успели оба.
До Димы не сразу дошел смысл сказанного.
– Выходит, Вероника Бойко – внучка Григория Стрельникова?
– Была внучкой, – нахмурился дед Антон. – Да только ни Лидия, ни ее девочка о том знать не знали.
– А вы? Почему молчали до сих пор? – возмутился Дима.
– Не спрашивал никто, вот и молчал, – отрезал Копылов. – Все у тебя? Иди тогда, мне дело делать надо.
* * *
Дозвониться до Григория Стрельникова Дима не смог, но майор дал ему телефон толстячка-адвоката, и тот сразу же взял трубку.
Уже через три минуты лейтенант сложил в голове ясную картину появления Стаса Стрельникова в поселке, несмотря на то что адвокат его отца не ответил прямо ни на один вопрос. Но это и не требовалось. Вот только новая информация ни на шаг не приблизила Диму к убийце. «Мотив у Стрельникова-младшего был, еще и какой! – размышлял он. – Но к убийству Ники он непричастен. Во всяком случае, прямо – непричастен. А значит, убийца имел собственный мотив, который оказался весомее, чем у Стаса».
От ощущения того, что он близок к разгадке, перехватило дух. «Нужно ехать в Москву! – неожиданно решил Дима. – Все ответы – там!»
Почему в Москву? Лейтенант вспомнил, что все в этом деле то и дело упиралось в события далекого прошлого. Словно все судьбы так или иначе коснувшихся гибели Ники Бойко людей были переплетены между собой, связаны прочными, фламандскими узлами. Чем Станислав Стрельников отличался от остальных? В его жизни тоже существовало прошлое, и если среди его друзей настоящего убийцу не нашли, может, он прячется в прошлом?
* * *
Кабинет адвоката наводил на невольные мысли о финансовом благополучии хозяина. В Москве уже понемногу хозяйничала осень, и широкое окно заливало дождем, размывая вид на Москву-реку. Дима отказался разместиться в роскошном кожаном кресле, предпочтя ему обычный стул, и переводил взгляд с одного собеседника на другого. Сорок лет разницы в возрасте делало их почти стариками. Динозаврами. Такими же опасными и… уходящими во тьму эпох.
Разговор был почти закончен, но лейтенанту казалось, что он по-прежнему что-то упускает. Григорий Стрельников, под внимательным взглядом своего адвоката, рассказал о первом браке, о том, что развелся, когда Стасу было восемь лет, и до самого возвращения сына из-за границы тесного контакта с ним не поддерживал – не позволяла бывшая жена. Так что о детских годах Стаса он знал немного. После смерти матери Стас перебрался в купленную отцом студию в центре (ту самую, где его и нашли), а квартиру матери в Сокольниках продал и быстро промотал деньги. По словам Стрельникова-старшего, тесной дружбы сын ни с кем не водил, а если такое и было, то отец ничего об этом не знал.
