– Кто там? – сорвавшимся голосом выкрикнула Лидия через комнату, не в силах сдвинуться с места и не понимая, что с ней происходит.
– Это я, Сергей. Царев. Лидия Семеновна, откройте!
Лидия нахмурилась, пытаясь сосредоточиться, и внезапно в памяти вспыхнула короткая сценка.
– Мам, можно, я в субботу в район поеду? В кино.
Ника возникла за ее спиной неожиданно, и Лидия едва не расплескала суп. Половник в ее руке дрогнул, но густой гороховый бульон только качнулся по ободку да желто капнул на дно тарелки.
Лидия обернулась:
– Доча, ну зачем так пугать? С кем в кино? С Ларисой?
Девочки дружили с младших классов, хотя теперь, в десятом, Лариса стала реже появляться в доме Бойко. Лидия даже порадовалась, что они снова собрались куда-то вместе, но, как оказалось, радоваться было рано.
– С Сережей.
Половник глухо стукнул о дно тарелки.
– С каким еще Сережей? – нахмурилась Лидия, глядя на дочь.
Ника привалилась спиной к холодильнику. Растянутая футболка с побледневшим от стирок медвежонком на груди сползла с одного плеча, и в овальной петле широкого ворота виднелась тоненькая ключица. Шорты, в которые с помощью ножниц совсем недавно превратились старые джинсы, были ненамного длиннее трусов и совершенно не скрывали худенькие, но стройные ноги дочери. Она по очереди поджимала их, стоя босиком на полу, и доверчиво смотрела на Лидию.
«Какой Сережа? Ей же всего шестнадцать! – в ужасе подумала Лидия. – Цыпленок натуральный! Ребенок! Этого еще не хватало!»
Воспоминание двухлетней давности промелькнуло за какой-то миг, но было настолько ярким, что Лидии понадобилась целая минута, чтобы прийти в себя.
– Иду! – громко ответила она Сереже, но ноги будто приклеились к полу, и ей потребовалось немалое усилие, чтобы действительно сдвинуться с места и дойти до дверей. Казалось, даже воздух стал густым и вязким, сопротивляясь. В ушах тонко звенело.
«Давление. Не упасть бы», – подумала она перед тем, как открыла дверь и увидела Сережино лицо.
– Ника не приходила, – медленно произнес Серега, заглянув через плечо Лидии Семеновны.
Он не спрашивал, хоть и надеялся на то, что произошла какая-то глупая ошибка. Что Ника откроет дверь сама. Протягивая руку к пожелтевшей кнопочке звонка, Серега уже знал, что Ники дома нет, и всего лишь пытался обмануть себя, отогнать это леденящее сердце знание. Так что, когда в дверях возникла Никина мама, он не спрашивал – утверждал.
Лидия Семеновна пошатнулась и ухватилась за косяк, как если бы Серега ее ударил.
– Н-нет, – неуверенно сказала она и тут же, словно спохватившись, грозно сдвинула брови: – Вы же были вместе! Где она?
Отступив на полшага, он пробормотал то же, что уже сообщал Никиному отцу: магазин закрыт, Ники нигде нет.
Глава 3
Участковый
Дима Михайлов (теперь все чаще – Дмитрий Олегович), участковый Малинников и единственный представитель закона в поселке, писал ответ на сообщение в «Ватсапе». С Киром, другом по учебе, он переписывался регулярно. Того распределили на Дальний Восток, но зато сразу в отдел по борьбе с организованной преступностью. Вчерашний курсант Михайлов втайне жгуче завидовал другу.
Дверь в комнату приоткрылась без стука, и Дима обернулся, заранее негодуя. Конечно, на пороге стояла мама. Он открыл было рот, чтобы напомнить ей, что больше не мальчишка, а взрослый мужик, что врываться в комнату вот так – недопустимо, но что-то в выражении маминого лица его остановило.
– Что случилось?
Она протянула ему свой простенький мобильник:
– Это тебя, сынок. Лидочка Бойко.
Лидочка Бойко, по мнению Димы, уменьшительно-ласкательных не заслуживала. Гром-баба во всех смыслах, вечная бригадирша на работе и в жизни, прямолинейная, как столб, и такая же несгибаемая, она была из тех несносных борцов за абстрактную справедливость, которые считают свое понимание этой самой справедливости единственно верным. Что ей могло понадобиться в десять вечера?
Он взял телефон и сухо поздоровался:
– Добрый вечер, Лидия Семеновна. Я вас слушаю.
В мобильном сдавленно всхлипнули. Звук был влажным и противным, словно кто-то давился водой, пытаясь не утонуть.
– Димочка, гражданин участковый…
Гражданин участковый едва сдержался, чтобы не запустить телефоном в стену. Ну сколько можно? Он занимал эту должность четвертый месяц и все это время пытался отучить жителей поселка дергать его в любое время суток по малейшему поводу. С вышедшим на пенсию Захаром Ильичом они себе такого не позволяли!
– Лидия Семеновна, – деревянным голосом отчеканил Дима, прервав собеседницу, – если у вас ко мне дело, то приходите к девяти утра в участок. Там и поговорим. Спокойной ночи.
– Дима! – вскрикнула Бойко, словно ее ударили, и зарыдала так громко, что динамик телефона зафонил.
– Дима! – в унисон с рыдающей Бойко возмутилась мама и прошептала: – У нее дочь пропала. Нигде не могут найти…
– Что?
Девочку Бойко Дима знал. Тихая, вежливая, симпатичная выпускница. Единственная из всего выпуска, кому удалось поступить в институт в этом году. Полная противоположность матери.
– Успокойтесь, Лидия Семеновна, – уступил он. – Давайте по порядку…
– Пропа-ала-а, – провыла она.
Лейтенант Михайлов содрогнулся. Трудно было представить Лидию Бойко плачущей.
– По порядку, – скомандовал он, глазами указав матери на дверь.
– Ушла с работы и пропала. Домой не пришла. Сережа, ее мальчик, ждал во дворе, потом пошел навстречу, но ее нигде нет! Моя девочка!
Голос Лидии Бойко ввинчивался Диме в ухо, заставляя мобильник мелко вибрировать в руке.
– Так. Спокойнее, Лидия Семеновна, давайте разберемся…
– Спокойнее? – изумленно переспросила женщина. – Спокойнее?! – Теперь она перешла на крик.
– Если вы будете орать, – рявкнул почти оглохший Дима, – я прекращу беседу!
Это сработало. Бойко замолчала так резко, как будто подавилась словами.
– До которого часа работает магазин в Старом поселке?
– До шести.
– Во сколько обычно возвращается домой ваша дочь?
– В шесть тридцать, шесть сорок…
– Сегодня она никуда не собиралась после работы?
– Нет, я же сказала, ее ждал Сережа…
– Какой Сережа?
– Царев, с Окраек, Валентины-докторши сын.
Валентину Ивановну Цареву Дима, конечно, знал с детства, как и все, кто жил в поселке. Встречал и ее сынка – широкоплечего, вечно хмурого подростка.
