– Откуда вы знаете, что она расточительница?
– Вечно у неё были какие-то новые вещи. Приезжала домой всегда на такси. В руках многочисленные пакеты с обновками.
– Может, то были макароны и картошка?
– Скажете тоже, – усмехнулась Ева. – Пакеты фирменные из дорогих магазинов и бутиков. Да и драгоценностями она была так увешена, что кремлёвская ёлка обзавидовалась бы, столкнувшись с Ниной лицом к лицу.
– Что-то не видела я лица у ёлки, – пошутила Мирослава.
– Так это я так образно выразилась.
– Понятно.
– Иногда было слышно на площадке сквозь их дверь, как Мишка кричит ей: «Надоело мне быть глиняным хряком, которого постоянно разбивают».
– Хряком?
– Он имел в виду копилку. Помните, такие были?
– Помню, – ответила Мирослава, хотя у неё лично никогда никакой копилки не было. Если в детстве ей на что-то требовались деньги, то она шла к дедушке с бабушкой и говорила, что и зачем ей необходимо купить. Обычно все её просьбы удовлетворялись.
– Ева Анатольевна.
– Просто Ева.
– Хорошо, Ева, соседи говорят, что к вашей соседке часто приходили подруги.
– Да, Нинка любила шалман устраивать, когда Мишка уезжал по делам.
– Ваша мама сказала, что с одной из подруг Нины вы вместе учились в школе.
– Да, пару раз к ней приходила моя одноклассница, Светлана Уралова, – ответила Берёзкина.
– Вы знаете, где она живёт?
– Жила на Стахановской, дом одиннадцать, квартира двадцать восемь. Живёт ли она и сейчас там, я не знаю.
– Телефона Ураловой у вас нет?
– Мы не собирались поддерживать отношения, поэтому при встрече телефонами не обменялись. Мы и в школе со Светой особенно близки не были. Просто учились в одном классе, и всё, – пояснила Ева.
– Хорошо, спасибо за адрес.
– Надеюсь, что он вам пригодится.
Мирослава собралась уходить, когда Берёзкина спросила её:
– А это правда, что в убийстве Нины Мишу подозревают?
– С чего вы взяли?
– Так его же забрали! Да и во дворе все об этом только и шепчутся.
– Обвинения Михаилу Авдееву пока не предъявляли.
– Пока?! – переспросила Ева и заявила жарко: – Не верю я, что Миша мог кого-то убить!
– Почему?
– Не такой он человек!
– Жена могла допечь его.
– В таком случае он просто бы разошёлся с ней.
– Мало кто хочет делить имущество.
– Так Миша всё нажил до женитьбы на Нине! Если он и должен был его с кем-то делить, то с первой женой!
– Вы знали его первую жену?
– Да, знала. Хотя, когда Авдеев жил здесь с Лизой, я ещё в школу ходила.
– Вы не знаете, из-за чего Михаил разошёлся со своей первой женой?
– Понятия не имею! Когда они жили с Лизой здесь, то никогда не ссорились. Потом Миша построил дом и перевёз семью в него. А квартира несколько лет пустовала, пока он не поселился в ней с Ниной.
– Насколько я понимаю, вам жаль Михаила?
Ева кивнула.
– А Нину?
– Нину тоже, конечно, жаль, но как говорит баба Зина из первого подъезда – за что боролась, на то и напоролась.
– Я вижу, что Авдееву в доме недолюбливали?
Девушка пожала плечами, потом ответила:
– Кому больно надо было ею интересоваться. Только бабульки ей косточки перемывали. Да и то, надо думать, от скуки.
– Наверное, вы правы, – ответила Мирослава и попрощалась с девушкой.
Пудель всё это время сидел рядом и терпеливо ждал, когда хозяйка закончит разговор с детективом и продолжит с ним весёлую игру. От радости, что Мирослава наконец ушла, он даже хвостом завилял.
Глава 10
Мирослава не сразу покинула двор. Заметив старушек, сидевших на лавочке у последнего подъезда, она заспешила к ним, думая на ходу: «Наше закалённое старшее поколение и мартовский холод не берёт. Сидят себе на скамеечке, как на завалинке, и щебечут, как воробьи, почувствовавшие приближение тёплых деньков».
На самом деле бабушек, сидящих на скамейках во дворах, любили не только частные детективы, но и полиция – это же кладезь бесплатной информации. Всё, что нужно, для того, чтобы получить её, – умение слушать и выуживать из кучи шелухи одно, а если повезёт, то и два ценных жемчужных зёрнышка.
Чего-чего, а слушать Мирослава умела.
Поздоровавшись с пожилыми женщинами, детектив потрясла в воздухе своим удостоверением и стала расспрашивать их об убийстве.
– Ох, тут ваших уже столько было, – проговорила одна из присутствующих, – и все спрашивают и спрашивают. Да будет ли толк?
– Будет, обязательно будет, – заверила Мирослава.
– А мы думаем, что раз Мишу сцапали, то его и посадят.
– Так уж сразу и посадят, – проговорила Мирослава.
– А то, другого кого искать надо, а Мишка-то под рукой, – проговорила женщина в роговых очках.
– Вы считаете, что Авдеев не убивал свою жену?
– Миша на убивца не похож, – проговорила маленькая старушка в пуховом платке и стареньком полушубке.
– Редко какой убийца похож на убийцу, – заметила детектив.
– Оно, может, конечно, и так, – заговорила полная женщина лет шестидесяти пяти, – да только мы Авдеева не первый год знаем. Он тут сначала с первой женой жил.
– Не жилось ему с Лизой, – встряла старушка в полушубке.
– Критический возраст Михаила накрыл, – проговорила женщина, – вот он и свихнулся.
– А потом каялся! – громко вскрикнула старушка, сидевшая на самом краю лавочки.
– Так прямо и каялся? – сделала вид, что усомнилась Мирослава.
– Вслух-то он ничего не говорил, особенно нам, но на лице его всё было написано!
– Если каялся, что же не развёлся?
– Вроде он собирался.
– Собирался? – переспросила Мирослава.
– Да, он Сашке Терёхину сказал, что с Нинкой скоро разведётся.
– А кто таков этот Терёхин?
– Сын Ефимовны из дома напротив.
– Почему это вдруг Авдеев с ним откровенничать стал?
– Не вдруг. Может, просто вырвалось.
– Они что, дружили?
– Раньше да. Даже на рыбалку вместе ездили. Только давно это было.
– Давно это когда?
– До того, как Миша с Лизой в свой дом переехали.
