– Что значит слегка?
– Я объяснил ей, что она мне надоела, и попросил её избавить меня от её общества раз и навсегда.
– И она прислушалась к вашей просьбе? – недоверчиво переспросила Мирослава.
– Я очень хорошо её попросил, – с нажимом в голосе на «хорошо» ответил боксёр.
– То есть вы ей угрожали?
– Можно сказать и так, – усмехнулся он.
– Обещали покалечить?
– Ни в коем разе! – приподнял он обе руки.
– Чем же вы ещё могли запугать бедную женщину?
– Обещал обнародовать её просьбу.
– Какую просьбу?
– Нина попросила меня проучить её мужа.
– Что значит проучить?
– Вы не понимаете?
– Догадываюсь. Но хочу услышать это от вас.
– Избить его!
– Зачем?
– Он не дал ей денег на новое манто, и она хотела отомстить ему.
– Вы отказались?
– Естественно! Разве я похож на идиота?!
– По внешнему виду не скажешь, – отозвалась Мирослава.
Он криво усмехнулся.
– Но, Геннадий Семёнович, ваше слово против слова Нины Авдеевой…
– Я записал её просьбу.
– И сохранили запись.
– Да!
– Почему вы были так предусмотрительны?
– Потому, что я быстро понял, что с этой дамочкой нужно держать ухо востро.
– Почему же вы сразу не расстались с ней?
– Мне нравилось кувыркаться с Ниной в постели, – честно признался он.
– Но после её просьбы эти упражнения перестали привлекать вас?
– Точно! Я не хотел быть впутанным в грязную историю. А теперь скажите мне, что она ещё удумала?
– Ничего особенного, – проговорила Мирослава бесстрастно, – просто позволила себя зарезать.
– Что?! – буквально взвыл боксёр.
– Нину Авдееву убили.
– Кто? Когда?
– Кто, пока неизвестно. А когда, – Мирослава назвала время.
– Если вы подозреваете меня, то я только вчера в полдень прибыл из Челябинска, где провёл десять дней.
– Кто может это подтвердить?
– Тренер и все ребята, что были с нами вместе. И проводник поезда.
– Вы ехали на поезде? Но почему?
– Один ценный кадр, что ехал с нами, боится самолётов.
– Будем считать, что вам повезло. Вы дадите мне свой номер телефона?
Хлопушин уже успел прийти в себя и проговорил насмешливо:
– Дам, если вы пообещаете не домогаться меня.
Мирослава вместо ответа поманила боксёра к себе пальцем, потом подхватив его под руку, довела до двери и приоткрыла её. За дверью стоял Морис и делал вид, что поглощён нумерацией дверей.
– Кто это? – спросил Хлопушин.
– Гарантия того, что я не буду вас домогаться.
Он оценил её ход и улыбнулся. Несмотря на то что Геннадий Хлопушин был высокого мнения о себе, он понимал, что, имея под рукой такого красавца, как неизвестный ему парень, стоящий в коридоре, мало кто из женщин станет смотреть в сторону. Он продиктовал Мирославе номер своего телефона, и она ушла.
– Ну что? – спросил Морис.
– У него алиби.
– Надёжное?
– Стопроцентное. Во время убийства Авдеевой он ехал в поезде.
– Он не мог солгать?
– Не думаю. В этом нет смысла.
– Значит, мы сходили на бокс впустую.
– Не совсем, – произнесла она задумчиво.
Он посмотрел на неё вопросительно.
– Понимаешь, какое странное дело, – проговорила Мирослава, – Авдеева просила Хлопушина избить её мужа.
– Зачем? – удивился Морис.
– Вроде бы он не дал ей денег на манто.
– Какая чушь.
– Я тоже так думаю. Хотя неизвестно, какие мысли крутятся в голове у содержанок.
– Надеюсь, он отказался?
– По его словам, да. К тому же он записал её просьбу и попросил больше не беспокоить его.
– Она так и поступила?
– Да.
– У меня к вам вопрос личного характера.
– Какой ещё вопрос? – удивилась она.
– Почему вы не отдали букет боксёру?
– Я нашла ему лучшее применение, – невольно рассмеялась она, вспомнив выражение лица облагодетельствованной ею дамы.
– О да! – воскликнул он.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего! Только, когда я поднялся сюда, меня встретила весьма зрелая дама с этим букетом в руках и не нашла ничего лучшего, как спросить, не я ли его прислал ей.
– А ты? – воскликнула Мирослава, предвкушая нечто забавное.
– Я, в свою очередь, не нашёл ничего лучшего, как ответить ей, что не помню.
– И что?
– У меня сложилось такое впечатление, что она даст мне сейчас этим букетом по физиономии!
– Но не дала?
– Нет, – покачал он головой.
– И я понимаю её, – усмехнулась Мирослава.
– В смысле?
– У кого же поднимется рука портить такое лицо, как твоё. Можно даже сказать не лицо, а лик, – при этих словах она весело рассмеялась. А отсмеявшись, спросила: – Куда же делся букет?
– Она унесла его с собой.
– Вот видишь, – подвела она итог, – букет пригодился, а ты ещё ворчал, зачем я его купила.
– У вас всё не как у людей, – пробормотал он.
– Это потому, что я детектив и полагаюсь на свою интуицию.
– А некоторые полагались на серые клеточки, – заметил он невинно.
– Серые клеточки я предоставляю напрягать тебе и Шуре.
– Спасибо за оказанное доверие.
– Будь ласка.
– Что?!
– По-украински «пожалуйста». Одно из самых любимых слов моего брата.
Брат у Мирославы был двоюродный, Виктор Романенко, хотя росли они вместе. Морис видел его только на фотографии, так как Романенко служил в спецназе и постоянно пропадал в «горячих точках».
– Ладно, – пообещал Морис, – я постараюсь быть ласковым, только мне известно ещё одно украинское слово.
– И какое же? – заинтересовалась она.
– Коханый.
– А… – протянула детектив и на этот раз не улыбнулась.
Не дождавшись от неё больше никакой другой реакции, он сказал:
