– Наказанье господне, а не подруга детства!
– Не нуди! И вообще, вы сговорились, что ли, все?
– Кто все?
– Тётя Виктория, тётя Зоя и даже Игорь!
Игорь Коломейцев был мужем Виктории ненамного старше так называемой племянницы. Хотя Мирослава всегда называла его дядюшкой и чмокала в щёчку. А он звал её племяшкой. Полная идиллия.
– Вот видишь, – обрадовался Шура, – не один я вижу очевидное, и только ты одна предпочитаешь не видеть, не слышать и не чувствовать.
– А ты знаешь, что сказал по этому поводу Войцех Бартошевский? – спросила Мирослава.
– И что же он такого сказал? – осторожно проговорил Шура, опасаясь ловушки.
– Для счастья женщине нужен мужчина. Для несчастья – вполне достаточно мужа.
– Вздор! – сердито отрезал Наполеонов.
– Кстати, Шура! – воскликнула Мирослава.
– Чего тебе?
– А ведь сват Наум был невидимкой!
– У-у злыдня! Ты ещё хочешь, чтобы Морис стал невидимкой?!
– Ничего я не хочу, – отмахнулась Мирослава, – кроме того, чтобы меня оставили в покое.
– Эгоистка.
Мирослава пропустила мимо ушей сказанное другом детства и сообщила:
– Кстати, мы приглашены к тёте Виктории!
– На чаепитие с наполеоном!
– Ничего подобного, – рассмеялась Мирослава, – на литературный вечер!
– Я так не играю!
Но к тёте Виктории он всё-таки поехал. И не пожалел об этом.
Муж Виктории прекрасно готовит. Торт тоже был, правда, не наполеон, а розовый! Украшенный целым цветником розовых кремовых роз.
Шура, чтобы угодить хозяйке, исполнил сочинённую им песню в честь не совсем обычного кота Бандит Бандитовича, проживающего в гостеприимном доме Мирославиной тётки. Было у кота и имя собственное, звали его Феликсом. И по внешнему виду он почти не отличался от изображения своего тёзки на пакетике с кошачьим кормом. Но куда там рекламному Феликсу до прыти кота Виктории.
Шура был наслышан о его приключениях и даже видел его во времена младенчества. Уже тогда малыш был олицетворением чёртика из табакерки.
Но вот он вырос, ему пошёл третий год, и кот приобрёл некоторую степенность. Хотя когти и зубы всегда держал наготове.
Наполеонов взял гитару, которую предусмотрительно прихватил с собой, и, когда все утихомирились, запел:
Помесь кошки и собаки
Несомненно сей зверёк.
Он не избегает драки,
Преподать готов урок
Сообщу вам без утайки
Всем, кто хочет оказаться
Возле ног его хозяйки.
Я советую вам, братцы,
Прежде чем ввязаться в драку
И порог преодолеть,
Ублажить кота собаку.
И заверить в том, что впредь
В дом вы будете являться
В час, что он назначит вам!
Кланяться и улыбаться
Лапкам, ушкам и усам!
Громкие аплодисменты благодарных слушателей усладили слух следователя.
Морис, в свою очередь, подарил Виктории изящную корзиночку с шоколадом. Внизу лежал шоколад ручной работы от местных шоколатье. А наверху три плитки шоколада «Особый».
Тётя обрадовалась скромным шоколадным плиткам, которые напомнили ей, как и племяннице, детство. Она так же, как и Мирослава, восторгалась фольгой и бумажной обёрткой.
– Делает фабрика имени Надежды Крупской, – проговорила она, – Ленинградская область. И рецепт сохранили 1987 года. Молодцы, что не продались!
Мирослава подошла к тётке и крепко обняла её, что она хотела сказать этим объятием Виктории, было известно только им двоим.
– Кстати, – сказала Виктория, оборачиваясь к Морису, – ты не знаешь, как обстоят дела у ваших соседей?
– У каких соседей? – удивился Морис.
– Эстонцев. Раньше таллинская фабрика выпускала вкуснейший шоколад.
– Вы имеете в виду «Калев»?
Она кивнула:
– Там были такие чудесные обёртки, с изображёнными на них музыкантами, трубочистами, девушками в национальных костюмах, всевозможными зверюшками.
– Они работают, – отозвался Морис.
– Неужели их не проглотили гигантские корпорации?
Морис неопределённо пожал плечами, и Виктория свернула разговор о шоколаде.
Когда Виктория на минутку вышла из гостиной на кухню, Мирослава выскользнула вместе с ней.
– Тётя, – спросила она, – а где твоя художница?
– Художница? – машинально повторила Виктория.
– Ну да, Лидия Заречная. Ты же сказала, что она придёт к тебе в гости вместе со своим молодым человеком.
– Ах, Лидия, – отозвалась тётка, – она позвонила мне сегодня утром и просила её извинить.
– За что?
– За то, что не сможет прийти. У неё какие-то важные дела неожиданно появились.
– Странно…
– Ничего странного, могут же у человека появиться неотложные дела. К тому же вечер у нас сегодня не официальный, а дружеский. И даже лучше, что Лида не смогла прийти. Посидим в родственном кругу.
– Шура и Морис тоже твои родственники? – пошутила Мирослава.
– А как же! – всплеснула руками Виктория.
– Тётя, – Мирослава решила вернуться к прежней теме, – ты говорила, что парня Заречной зовут Димой.
– Говорила. А что?
– Ты не знаешь, он, случайно, не оперативник?
– Слава, – укоризненно покачала головой Виктория, – у меня складывается такое впечатление, что ты уверена, что все мужчины на свете связаны с правоохранительными органами.
– Я такого не говорила, – рассмеялась Мирослава.
– Да? Значит, мне показалось. Тогда могу тебе сказать, что парень Лидии точно не оперативник. Вроде бы Лида говорила, что он журналист. Теперь ты удовлетворена?
– Почти! – рассмеялась Мирослава.
– Тогда бери вон то большое блюдо с фруктами и неси в гостиную. А я прихвачу кувшин с мятным чаем.
– Уговорила.
– Где вы пропадали?! – нетерпеливо воскликнул Шура, когда тётка с племянницей вошли в гостиную.
– У женщин свои секреты, – улыбнулся молодой муж Виктории Игорь Коломейцев и ласково посмотрел на жену.
