— Ах! Господь! Что вы здесь делаете?
— Я? — спросила Эми, смотря в напуганные и такие же удивленные, как и у нее самой, глаза Итана.
— Вы!
Он видел ее так же четко, как и она его. При этом Итан никак не реагировал на ее внешний вид, совсем не соответствующий моде его времени.
— Извините, что отвлекла, — постаралась сгладить острые углы Эми. — Вы были так увлечены, что совсем не заметили моего появления.
Она слабо улыбнулась, надеясь, что этого объяснения будет достаточно. К счастью, Итан всплеснул руками и замотал головой.
— Да, простите меня. Такое бывает, — на этом моменте он посмотрел на часы, стоявшие на столе, а потом взволнованно облизнул пересохшие губы. — Вы из издательства, верно? Даже немного раньше пришли! Но это просто замечательно!
Эми видела, насколько горели глаза Итана Холлоуэя. Даже не хотелось сообщать ему, что он ошибся в своем предположении. Она еще раз мельком взглянула на свои обычные пижамные штаны. Кого вообще Итан видит вместо нее?
Эта загадка быстро стала неинтересной по сравнению с теми исписанными листами перед Итаном. Он разложил перед Эми все четыре стопки, повернул в ее сторону и приглашающе кивнул.
Конечно, Эми уже догадалась, что перед ней. В конце концов, ради этого она здесь.
— «Интерлюдия длиной в жизнь», — прочитала она название на первой же странице.
— Да, тут все четыре тома, о которых я говорил. Труд всей моей… и не только моей, надо сказать, жизни, — загадочно улыбнулся Итан. — Я рад, что вы все же согласились прийти. У меня столько черновиков, что я даже не знаю, что использовать, а что нет. Помощь мне просто необходима!
— Тогда приступим?
— Конечно, не могли бы вы помочь? Возьмите, пожалуйста, первый том. Он прямо перед вами. Да, вот этот. Давайте перейдем вон к тому маленькому столику у окна, присаживайтесь.
«Первый том у меня в руках!»
Пока Итан перетаскивал остальные свои наработки за их столик, Эми, стараясь скрыть обуревающее ее волнение, решилась озвучить пришедший в голову вопрос:
— Есть ли что-то общее между вашими историями? По какой причине вы решили добавить их в один сборник?
Она думала, что Итан будет юлить, но он неожиданно быстро нашел нужные слова.
— Общей темой можно назвать разве что мои сны, — он коротко хохотнул в кулак, — все это мне приснилось.
— Не хочу вас обижать, просто некоторые истории, м…
— Слишком жестокие? Слишком скучные? Я бы хотел сберечь их все, но если вы настаиваете, конечно, мы можем распрощаться с некоторыми из них. В конце концов, для этого мне и потребовалась помощь редактора, — он мило улыбнулся и сел напротив. — Итак, с чего хотите начать?
— Первый том, — она сжала свою стопку на коленях, будто та готовилась исчезнуть в любой момент. — Я заметила, что ваши истории имеют разный временной промежуток и даже размещены в книге, так сказать, по возрастающей — ближе к нашему времени. Какая из них самая первая, что приснилась вам? Началась ли она со времен Средневековья?
— О, нет, даже раньше «темных веков». Есть несколько занимательных историй до рождества Христова, однако я не смог включить их в сборник. Видите ли, к сожалению, я совсем забыл, что в них было. Сны — материя крайне нестабильная, они часто забываются при пробуждении.
— То есть, их нет даже в первом томе? Должно быть, вам очень обидно, — и Эми тоже стало невероятно обидно.
— Так и есть! Мой хороший друг Винсент однажды был вынужден спрятать весь мой опиум, — Итан засмеялся, абсолютно не скрывая своего прошлого, — сказал, что если я буду с таким усилием пытаться вспомнить, то голова лопнет. Полагаю, он был прав. С тех пор я записывал только то, в чем был уверен. Но, может, это и к лучшему. Издать сразу десять книг не согласилось бы ни одно издательство! Насколько вы поняли, издавать мои книги можно в любой последовательность, даже несмотря на другой временной промежуток историй. Так что, пожалуйста, помогите отобрать самое важное. Сумму мы уже обговаривали, я согласен на условия, есть спонсоры, способные поддержать меня.
— Конечно.
Они принялись за работу, стали читать вслух. Эми прекрасно видела, насколько мучительно для Итана вычленять нужное и ставить крест на неподходящем. Но ей приходилось играть свою роль в надежде узнать больше об «Интерлюдии».
— Вот эта история обязательно должна быть. Давайте я расскажу вам вкратце, чтобы не пришлось читать. Она произошла в аббатстве Малмсбери, что в Уилтшире. Приблизительно 1320–1330 годы, — судя по всему Итан прекрасно знал точную дату, но пытался это скрыть. — Стены монастыря приютили странствующего Отшельника.
С речью Итана происходило что-то странное. Каждое слово становилось тяжелее предыдущего. Эми, не выдержав давления, прикрыла глаза, и тогда перед ее веками как наяву предстало величественное аббатство Малмсбери. Она видела гигантский шпиль, острые крыши, хоры, нефы… ее разум пролетал все дальше и глубже, пока не остановился подле главное героя рассказа.
Отшельник, невысокий и очень худой, стоял на коленях около статуй апостолов — величественных и устрашающих одновременно. Сквозь пелену, заполнившую разум, Эми едва слышала тихие речи на латыни, в то время как Итан продолжал свой рассказ:
— Он чах с каждым днем и в свои двадцать выглядел как старик, покрытый морщинами и сединой. Молился каждый день с самого утра и до поздней ночи. Поговаривали, что он шептал молитву даже пока спал. Его тело было настолько слабым, что иногда не выдерживало и тогда, Отшельник, обессилев, терял сознание.
Оживший на ее глазах герой рассказа в темно-коричневой мантии вдруг повесил голову. Руки его резко упали по бокам, а плечи, вздрогнув в последний раз, опустились.
— Однако только на секунду, ибо в следующее мгновение он уже открывал глаза, вставал со своих посиневших колен. В один из дней Отшельних признался своим друзьям-монахам, что на самом деле давно проклят, а в теле его живет сам Дьявол. Сатана пытался овладеть его душой всякий раз, когда Отшельник спал, поэтому монах отказался ото сна. Дьявол пытался соблазнить его пищей, тогда Отшельник почти перестал есть. Демон отдавал приказы, велел уходить из монастыря, но Отшельник не слушал, и тогда случилось то, что случилось — когда сознание бедного Отшельника ненадолго померкло, тогда Дьявол, что прятался в глубине сознания, стал распространять ересь как устами Отшельника, так и делами своими.
Эми завороженно смотрела на кинжал, что теперь был зажат в руках монаха. Щуплый мужчина поднял руку вверх, коснулся кожи и принялся выводить окровавленные письмена по ней. Кровь, сначала красная, а потом почти черная — венозная — бежала вниз, падала прямо в рукав. Крупные капли летели на пол, оскверняли святое место.
Эми заметила по углам большой залы черные силуэты монахов. Все в одинаковых рясах и с одинаковыми горящими страхом глазами. Они смотрели на смеющегося Отшельника, а потом сорвались с мест. В руках каждого было зажато длинное, опасно сверкающее писчее перо. Но прежде чем они навалились на Отшельника, внезапно пришедшего в себя, с его губ сорвались слова:
