Сделал шаг ко мне, всего один, остановился с таким выражением лица, словно остановка была последним из всего, что он хотел сделать, и с чеканной яростью прошипел:
– Ты наивная и обладаешь непонятным мне желанием помогать всем вокруг. Какова вероятность, что ты ответила бы отказом на предложение стать чьей-то женой взамен на избавление населения от жаждущей смертей древней колдуньи? Да ты бы согласилась без раздумий!
Желание влепить ему пощёчину я сдержала с большим трудом. С огромным. Сжала ладонь в кулак так, что ногти больно впились в кожу, разрывая её и оставляя полукруглые отметины, но сдержалась, потому что хорошо понимала: один мой удар, и этих двоих уже не остановишь, а я меньше всего хотела, чтобы они сейчас подрались и окончательно разругались.
Но, как оказалось, я бы и не успела ничего сделать или даже сказать.
Мягкий, плавный, практически нежный, но резкий стремительный рывок, и вновь оказавшаяся за широкой надёжной прямой спиной я услышала уже не смеющееся, а до крайности спокойное:
– Ещё одно оскорбление в адрес моей женщины, и я брошу вызов.
Я от страха даже сказать ничего не смогла, а Экерт в ярости прошипел:
– Это не твоя женщина!
Непонятный жуткий скрежет, нечеловеческий вой, и повторно поднявшийся прямо в лавке воздух сгустился и со свистом ударил Экерта Саэллара в грудь.
В опустившейся на помещение абсолютной тишине приговором прозвучали убийственно-спокойные слова Ренара:
–Полночь, Кровавый парк. Не опаздывайте.
Последнее было откровенной ледяной усмешкой.
– Ренар, – прошептала запоздало пришедшая в себя я.
Но меня не стали слушать.
Развернувшись, архимаг попросту взял за руку и невозмутимо повёл на выход из лавки.
Тишина, ярость и получивший вызов на дуэль глава городской стражи остались… а мне не позволили даже обернуться к нему.
* * *
– Ренар, – уже на улице вновь укоризненно позвала я, неодобрительно глядя в невозмутимое лицо архимага.
Лорд Армейд спустился по лестнице на тротуар, продолжая удерживать меня за руку и вынуждая идти следом, остановился, осторожно ухватил вторую мою ладонь, поднёс ближе к своему лицу, бережно раскрыл и недовольно покачал головой, разглядев алые полукруглые отметины.
Но мне на пощипывающие царапины было всё равно, меня иное занимало.
– Ну какая дуэль? – спросила с тихим отчаянием, продолжая вглядываться в его лицо.
И Ренар, наконец, встретился со мной взглядом. Смотрел мрачно несколько секунд, а после очень спокойно сказал:
– Я не потерплю оскорблений в твой адрес. Даже если их позволяет себе твой… друг.
Последнее слово прозвучало как-то странно, с мрачной насмешкой.
Я нахмурилась и не смогла не вступиться:
– Экерт просто переживает.
Вот теперь лорд Армейд усмехнулся уже явственно, неодобрительно вновь покачал головой, наклонился и осторожно подул на мою ладонь. Вместе с его тёплым дыханием скользнуло приятное покалывание, а через несколько секунд щипать перестало, вместо этого стало очень щекотно и царапинки прямо на глазах затянулись и исчезли бесследно.
– Ого, – выдохнула удивлённая я.
– Научился недавно, – с кривой улыбкой негромко признался архимаг. – У меня познания в медицине поверхностные, а с тобой никогда не знаешь, что пригодится.
О, это получается, он вот этому приёму с исцелением дыханием ради меня научился?
Я растрогано посмотрела на мужчину снизу вверх. Он, с несколько усталой полуулыбкой на губах, на меня в ответ, опустив, но не отпустив ни одной из моих рук.
И произнёс:
– Меня продолжает удивлять твоя вера в лучшее в людях, и жаль, что приходится рассказывать, но Экертом Саэлларом руководит не тревога за старого друга.
Я, убеждённая в том, что именно это им и руководит, вскинула бровь и чисто для порядка спросила:
– А что же тогда?
Ренар улыбнулся, как маленькой, и снисходительно поведал:
– Любовь.
И голову я опустила, не выдержав прямого взгляда лорда. Но, как бы неловко ни было и как бы сильно ни хотелось промолчать и не говорить ни слова, я всё равно негромко объяснила:
– Ренар, он… – замолчала, задержала на миг дыхание, собираясь с мыслями, коротко шумно выдохнула через нос и всё же договорила, – пойми, у меня есть ты, Каррин, Олон, Экерт… а у него был лишь брат, после бесчестной, несправедливой смерти которого осталась только я. Мы с Экертом даже друзьями никогда не были, я дружила с Эверном, но после… Экерт решил, что обязан заботиться обо мне. Не понимаю, о чём вы все говорите, потому что я уверена, что то чувство, всеми вами ошибочно принятое за любовь, на самом деле лишь попытка сдержать данную самому себе клятву и сохранить мою жизнь ради памяти о брате.
Всё это я высказала фактически плотной чёрной ткани форменного мундира архимага, и только лишь закончив, облизнула пересохшие губы и подняла глаза на того, кто молча внимательно выслушал и мою грусть по поводу ситуации встретил мягкой улыбкой и нежным взглядом.
– Что? – насторожилась я.
Ренар улыбнулся и спросил:
– Интересно, а мою к тебе любовь ты тоже как-то вот так объясняешь?
Я смутилась и немного растерялась в первое мгновение, во второе неловко улыбнулась и честно призналась:
– Нет, в случае с тобой я просто знаю, что ты меня любишь.
Вид сильнейшего мага не только континента, но и всего мира сделался довольным-довольным, таким по-детски радостным, счастливым.
– Знала бы ты, как невероятно слышать от тебя эти слова.
Я улыбнулась, но улыбка практически сразу померкла, а вздрогнувшая я, всё это время старавшаяся держать мысли под контролем, тихонько спросила:
– Можно мне… к папе?
И только спросив, осознала, что с момента вскрытия страшной правды всеми силами гнала от себя мысли о нём и о маме.
Мне было страшно. Страшно, больно, непонятно, и именно поэтому я старалась не допускать ни мысли, но… долго проворачивать этот фокус у меня бы не вышло, это я тоже хорошо понимала, и вот теперь…
Я с надеждой и страхом посмотрела в глаза ставшего серьёзным лорда Ренара Армейда. Он не ответил, пристально вглядываясь в мои глаза, а мне оставалось просто стоять и надеяться, что он всё поймёт и без слов, как всегда.
И он понял.
Сжав мои ладони чуть сильнее, кивнул и, призывая портал в шаге от нас, начал серьёзный, но какой-то короткий инструктаж:
– Мы пока не выяснили, что с ними произошло. Вполне возможно, твоя семья находится под контролем её величества. От меня не отходить ни на шаг.
