– Тем, что Имоджен лишилась жизни, – да. Это напомнило мне о смерти матери и сестры. Я пытался вытащить Имоджен и не смог. Когда она бросила лечение, я перестал с ней общаться, чтобы не видеть, как она убивает саму себя.
– Ты сделал все возможное, и не ты один. Ничего не помогло.
– Однако ты ухаживала за Имоджен даже тогда, когда все остальные махнули на нее рукой. Я понял это и оценил твою любовь и сострадание. Поэтому, увидев тебя на церемонии в память Имоджен, я вспомнил все былое и послал за тобой своих людей.
– О чем ты?
– Если бы не Имоджен, мы бы никогда не встретились. А после нашего знакомства все женщины потеряли для меня интерес, потому что я восхищался тобой. Ты умна, красива, и тебя не интересовали мои деньги и связи. Наша первая ночь вместе стала для меня особенной…
– Настолько, что с утра ты потребовал приготовить тебе завтрак – и все?
– Боже, я не знал, что еще сказать. Мне было так легко с тобой. Я знал только то, что проснулся в чудесном настроении. И был совершенно разбит, когда вышел из душа и не нашел тебя! Ни записки, ни звонка – ничего!
– Разбит? – повторила Мэрибел.
– А потом очень зол за то, что ты бросила меня. Это огорчало, ранило, и мне было… больно. – Последнее слово далось Леонидасу с таким трудом, что он почти прошептал его.
– О, Леонидас… – слезинка скатилась по щеке Мэрибел.
Забрав у нее бокал, он с невообразимой нежностью прижал ее к себе.
– Разумеется, я приехал на церемонию в память Имоджен только ради тебя, хоть и не признавался себе в этом.
– Если бы только я тогда не попала в аварию… – вздохнула Мэрибел.
– Но сейчас мы вместе, и я никуда тебя не отпущу. – Леонидас признался Мэрибел, что очень нервничал в день их свадьбы и что они поехали на Зелос вместо Италии, потому что он боялся, как бы она не бросила его и не исчезла навсегда. – Знаю, это все глупости. Но любовь к тебе иногда заполняет мою голову ненужными мыслями и страхами.
– Любовь ко мне? – замерев, повторила девушка.
– Да. Я очень, очень люблю тебя, дорогая.
Мэрибел подняла на мужа фиалковые глаза.
– Я боролся с этим чувством, но ничего не мог сделать. Почему, ты думаешь, я сфабриковал эту статью о наших отношениях? Да просто ревновал тебя к твоему дружку.
– Слоуну? Ты ревновал? Но мы встретились всего один раз. – Мэрибел чувствовала себя настоящей роковой женщиной. – Ты действительно любишь меня?
– Разве я не женился на тебе без теста на отцовство? Без брачного контракта? И почему я позволил тебе заставить меня жениться?
– Чтобы вернуть меня в свою постель. – Мэрибел улыбнулась своей наивности и вспомнила, что ей тоже есть что сказать. – Я соврала, когда заявила, что больше не люблю тебя. Ты так долго был в моем сердце, что никогда бы не потерял своего места в нем.
– Значит, ты соврала? То есть…
– Я люблю тебя.
– Ты наказана, и остаешься без еды. Мы отправляемся в постель, милая, – улыбнулся Леонидас, со всей страстью целуя жену в губы.
Потом он взял ее за руку и потянул в дом.
Мэрибел не сопротивлялась, готовая исполнить любое его желание.
Долгое время спустя они лежали в объятиях друг друга, и Леонидас признался, что ему очень бы хотелось быть рядом, когда Мэрибел забеременела, особенно в первые месяцы жизни сына.
– Мы могли бы завести еще одного ребенка.
– С удовольствием, солнышко.
– Но не сейчас. – Мэрибел потерлась щекой о его грудь. – Когда я была беременна, мне почти все время хотелось спать.
– Но не сейчас, – эхом повторил за ней Леонидас.
Через два года родилась София Паллис.
Вторая беременность проходила совсем не так, как первая. Леонидас постоянно был рядом, проявляя искренний интерес ко всему, что происходило с Мэрибел. Это очень сблизило молодых супругов. Леонидас даже присутствовал при родах.
София была похожа на обоих родителей. Она унаследовала темные глаза от отца и изящные черты от матери. Почти четырехлетний Элиас был в восторге от сестренки, но расстраивался, что та не может даже сидеть, не то что поиграть с ним.
– Она маленькая, – обиженно говорил малыш.
– София очень скоро вырастет, – убеждала его Мэрибел.
– Она много кричит.
– Ты тоже кричал, когда был в ее возрасте.
Мэрибел уложила Элиаса в кроватку и читала ему сказку, когда Леонидас появился на пороге детской. Мэрибел счастливо улыбнулась мужу. Когда она закончила читать, Леонидас открыл дверь смежной ванной, откуда ему навстречу вышел Маус, размахивая лохматым хвостом.
– Пап! – запротестовал Элиас.
– Маус спит внизу. Точка.
– Ты такой строгий, – укорила мужа Мэрибел, когда они вышли из спальни сына.
– А Элиас умен, раз так спрятал собаку.
– Нет, он схитрил. И завтра я обязательно объясню ему разницу.
– Но ведь это не всегда плохо. Я ведь тоже схитрил в ту ночь, когда мы создали Элиаса. Ты была так эмоциональна, а я воспользовался ситуацией.
– Никогда не думала об этом с такой стороны.
– И я ни разу не пожалел о своем поступке, милая. У меня есть ты, Элиас и София. И вы для меня самое дорогое. Я не могу представить свою жизнь без вас.
Мэрибел чувствовала то же самое. Ее сердце в этот момент готово было разорваться от нахлынувших чувств. Леонидас снова признался Мэрибел в любви, и она ответила ему с той же страстью.
А когда они скрылись из виду, Маус проскользнул наверх и вернулся в комнату Элиаса.
