— Так что, мы квиты? — неужели прогулка на Мишке так отрезвила меня, придав уверенности в себе? Я ведь действительно не считала себя полностью виноватой — так зачем оправдываться? Я воспользовалась тем же приемом, что и Кирилл — объяснить свои действия, но не оправдать их. Поступи я иначе, как привыкла с Данилом, — Воронцов отреагировал бы совершенно иначе. Это не было очередной проверкой… всего лишь урок — умей отстаивать свою точку зрения, ибо неправильных мнений не существует. Есть лишь необоснованная и неаргументированная позиция.
— Надеюсь, мы сможем приступить к исполнению обязательств по взаимной честности? Какой это будет раз? Второй? Третий?
— Кажется, третий, — пожала плечами. — Три — на счастье?
— На счастье, — улыбнулся Кирилл. — Мне нужно тщательнее следить за своим поведением. Ты слишком хорошо берешь с меня пример.
— Конечно, Кирилл Романович, вы — мой кумир, — я прикусила нижнюю губу. — И… дурной пример заразителен.
— Дурной? — опасно протянул Воронцов.
— Именно.
— Ты очень плохо себя ведешь, Кира.
— Я знаю, — усмехнулась я. — Но разве тебе не нравится?
— В том и дело, дорогая. Нравится.
И почему — то я знала: именно сегодня наши отношения перешли на новый уровень. Кирилл показал, что может слушать и, главное, слышать меня. Он исполнил обещание, данное в нашу первую ночь. И то, как повел себя Кирилл, узнав о сокрытой мной информации, показывало его отношение ко мне гораздо лучше слов или букетов цветов. И если так пойдет и дальше, то Лина совершит самую большую ошибку в своей жизни. Пытаясь разлучить, она лишь связывает нас сильнее.
К выходным многое встало на свои места. Например, Ангелина действительно была беременна. В офис я все-таки вышла, так что застала ее новый приход. Она опалила меня ледяным взглядом и привычно съехидничала:
— Здравствуй, Кирочка, как ты? Знаешь, ты меня удивила. Что в тебе еще и Державин нашел? — она брезгливо скривилась. — Ни кожи, ни рожи.
— И тебе доброго дня, Ангелина, — с хладнокровностью удава поприветствовала я ее, не обращая внимания на ее слова. Одному черту известно, как мне хотелось ответить любезностью на любезностью, но… Лину можно было пожалеть. Моя неприязнь к ней таинственным образом превратилась в сочувствие. Мне действительно было ее жаль.
Многого ли она хотела? Обыкновенного женского счастья с понравившимся ей мужчиной. Я на мгновение представила себя на ее месте. И на горизонте маячили нерадужные перспективы. Пусть она богата и известна, но разве помогло ли это? Скорее, сыграло злую шутку. Она хотела извлечь выгоду из союза с Кириллом, но не учла одного — оставаться равнодушной не получится. Ей не удалось… и, с одной стороны, я могла ее понять. Разве это не унизительно — знать, что твой мужчина не чувствует к тебе ничего? Разе не хочется видеть любовь в его глазах, чувствовать его заботу. Хочется. И не удивительно, что Лина не выдержала. Какой жесткой и расчетливой она бы ни была, она продолжала оставаться женщиной. Обыкновенной женщиной, мечтающей любить и быть любимой.
С другой же стороны, она сама пошла на такие условия. И ей ли не знать, какой человек Кирилл? Лина прекрасно знала, что ее ждет в этих отношениях, но… мы же всегда надеемся на лучшее, на то, что с нами будет по — другому? Что сумеем приручить и изменить мужчину? Ведь и я начинала общаться с Кириллом именно с такими мыслями. А потому… могла ли я осуждать Ангелину? В чем — то мы были похожи. Но между нами существовала огромная разница: я никогда не стала бы идти по головам. Целеустремленность — хорошее качество, но цель не оправдывает средства.
А Лина… Лина была отчаявшейся женщиной. Я смотрела на нее и вместо ее стервозной натуры отчего — то видела девочку, что просто борется за свое счастье. Она не могла свыкнуться с мыслью, что все кончено.
Ангелину нельзя было упрекнуть в отсутствии проницательности. Уже выходя из кабинета Кирилла, она вновь задержалась возле моего стола. Скривила тонкие губы, погладила еще незаметный живот.
— Не стоит меня жалеть, Кира. Пожалей лучше себя. Кирилл задавит тебя. Ты вновь выбрала не того мужчину. Только в отличии от твоего бывшего, когда ты ему надоешь, он не отпустит тебя так просто. Выбросит, как сломанную игрушку… помяни мои слова, Ржевская.
Надо же… она даже выяснила информацию о моем прошлом. Забавно. Только и я была уже не той наивной, впервые влюбившейся девочкой, что встретилась на пути Данила. И совершать те же ошибки я больше не собиралась.
На этот раз Лина не стала выяснять отношения, давя на совесть и мужскую гордость Кирилла, лишь поставила его перед фактом, предоставив необходимые медицинские справки — срок беременности шесть — семь недель. Она настаивала на собственной верности, подтверждая слова Максима. Кто, если не Воронцов? В дни, когда Кирилл развлекался на стороне, она, как примерная невеста, ждала его возвращения. Репутация Лины была ей только на пользу — холодная, расчетливая, строгая… Одним словом, она не производила впечатление неразборчивой гуляющей девушки, и, чтобы она пошла по стопам Воронцова, должно было случиться что-то серьезное. Но даже несмотря на это, уверенность Кирилла в собственной «непричастности» обнадеживала.
Поэтому и на встречу к Ольге мы ехали с желанием узнать все, что той известно. И от решительно настроенного Кирилла она бы ничего не смогла утаить. Впрочем, она и не особо старалась скрыть что-то. По одной простой причине — она совершенно не интересовалась амурными похождениями своего мужа после развода.
— Нравилась ли Ангелиша Михаилу? — Ольга сморщила аккуратный носик. — Конечно. Кирилл, тебе ли не знать, что она многим нравилась. Но надо отдать должное моему бывшему — пока мы были связаны браком, налево он не ходил. Репутация дороже. Хотя Лина не любила ездить к нам, когда Керцев был дома. По крайней мере, я не раз замечала его интерес к ней. Но пока он сохранял видимость крепкой ячейки общества, мне было глубоко фиолетово, на кого он там заглядывается.
— Даже если его интересовала ваша подруга? — я совершенно не понимала таких отношений. Что Кирилл с Линой, что Ольга с Михаилом… неужели для них материальная выгода была настолько важна? Я не могла представить себя в браке с человеком, к которому я бы не испытывала никаких чувств.
— Кира, — вздохнула девушка, — ты забываешь, что, несмотря на штамп в паспорте и кольцо на безымянном пальце Керцев был мне совершенно чужим человеком. Я даже детей от него не планировала! А он хотел, — усмехнулась она. — Разве это важно, что я смотреть на него не могла? Стерпится — слюбится, как раньше говорили. Но рожать от нелюбимого — нет, спасибо. Конечно, дети в нашем браке подразумевались, но… когда — нибудь потом. Ты должна понять меня, как женщина женщину — слушать нытье мужика о том, что он хочет ребенка, ужасно напрягает.
— Понимаю, — кивнула я. Как же я ее отлично понимала! От воспоминаний о серьезных разговорах Данила становилось тошно. Он тоже безумно хотел настоящую семью. Как-то раз у него даже проскользнуло: поженимся, когда будешь готова подарить мне дочь. М-да… Неужели я и правда была такой наивной? Ведь сначала я, как и он, не особо стремилась к браку. Зачем? Что дает штамп в паспорте? Наоборот, мне с позиции будущего юриста казалось, что так будет лучше. Мало ли… А зачем Данилу нужна была свадьба? Он и так имел все, что хотел. За исключением одного.
