— Раз вы настаиваете, — кивнула я. — Проходите. Я сейчас.
К начальнику возвращалась, накинув легкий нежно — голубой халатик. Все лучше, чем было. А маяться от царившей в квартире жары и духоты, несмотря на открытые настежь окна, даже ради Воронцова я не собиралась. Завидев меня, несколько обогатившуюся одеждой, он хмыкнул. У меня создавалось ощущение, будто он делает вид, что никакой игре он меня не учил. Или учил, но делал это в прошлой жизни. Но я — то прекрасно помнила подробности невинной забавы.
— Ну вот, — я провела Воронцова в свою комнату и достала из ящика тоненький альбом. Раскрыла на первой странице, с которой косил хитрым глазом Михмалли. Морда у него оказалась сильно вытянута, уши — торчком и по размеру больше напоминали ослиные. Зубы — акула обзавидуется. Но зато глаза… глаза, как живые, с игривой смешинкой и бесконечной глубиной в темных зрачках.
— Зря прибедняетесь. Как по мне, очень неплохо, — разглядывая картинку, оценил Воронцов.
— Вы мне льстите, Кирилл Романович, — расплылась в улыбке я. Дома я чувствовала себя в своей тарелке и практически не ощущала зависимости от этого высокого и статного мужчины, что смотрелся в скромной обстановке двушки на окраине, как чистокровный племенной жеребец в курятнике. Ни к месту, короче говоря.
— Кира, помните, я обещал вам подарок, — после томительной минуты полной тишины снова заговорил Воронцов.
— Не надо, — покачала головой. — Вы не обязаны.
— Не обязан. Но я хочу его вручить.
Хм, что-то мне напомнила подобная фраза. Никак у них с Державиным гораздо больше общего, чем они хотят показать? Кстати, о Державине… Странно, что он не звонит, учитывая, что оповещения о прочитанных сообщениях он получил.
В следующее мгновение начальник достал из дипломата небольшую, но довольно толстую книгу.
— Издание старое, но эта книга — настоящий кладезь знаний. Мне в свое время очень помогла, — серьезно начал он. — Я вижу, что вы очень целеустремленная девушка. И прекрасно помню про свои слова — подумать о вашем переводе. Но для этого, как вы понимаете, нужно работать, причем очень усердно и старательно. Тогда, возможно, вы все-таки перерастете должность ассистента.
Возможно… Интересная вставка, если учитывать, что Державин предлагал мне место личного помощника. И подразумевала я, что не для составления расписания. Но что бы там ни предлагал Максим, в своем трудоустройстве я была уверена.
Но все равно взирала на подарок с благоговением — основы судебного красноречия.
— Спасибо, — выдохнула я, принимая издание. Слишком полезный подарок, слишком ярко кричащий и слишком… личный. В том плане, что тесно связан с моей личностью. Откуда Воронцову знать, что именно эту книгу я мечтала прочитать за годы обучения в университете? Но была она редкой, в библиотеке — нарасхват, а после и вовсе оказалось потерянной где — то на просторах хранилища.
— Может, чай будете? — отблагодарить Воронцова очень хотелось. Начальник не несколько мгновений нахмурился, но затем уверенно кивнул. Провела мужчину на кухню и принялась, как и положено радивой хозяйке, накрывать на стол.
— Кира, вы тогда так и не рассказали свою историю до конца, — огорошил Воронцов. Я даже замерла, держа в руках нож, которым только что разрезала лимон.
Обернулась к начальнику с вопросительным взглядом.
— Простите?
— Тогда в машине мы разговаривали, — напомнил мужчина. — Я позволил себе некоторую вольность в суждениях о вас… И сейчас мне хотелось бы, чтобы вы договорили.
Скрыла улыбку — любопытство сгубило кошку. Сгубит ли кота?
— А больше и нечего рассказывать, — вновь стала спиной к Воронцову и пожала плечами. — Поняла, что жить так больше не могу. Ушла. Теперь живу сама и своей головой.
Достала из ящика пакет с печеньем и, высыпав его в небольшую розетку, поставила на стол перед Воронцовым. Только тогда села напротив мужчины, держа в руках кружку с теплым чаем.
— И тот мужчина, Данил, вас так легко отпустил? — сделал глоток Воронцов и испытывающим взглядом уставился на меня.
Передернула плечами, показывая недовольство затронутой темой. Не хотелось мне обсуждать подобные темы. тем более с Воронцовым. А раз он еще и имя запомнил…
— Он не в первый раз укорял меня тем, чтобы я собирала вещи. Просто одним вечером не стала бросаться к нему, умоляя остыть. Встала, собрала и ушла. Держать он не стал — сам выгонял. И что — что, но за свои слова Данил отвечал всегда. Вас что-то еще интересует, Кирилл Романович? — несколько ехидно закончила я. — Не считаю мою личную жизнь прекрасной темой для обсуждения. Можем, поговорим о вашей?
Кажется, такой реакции Воронцов не ожидал. Кружка, поднесенная к губам, застыла на полпути, а сам он свел брови к переносице, хмурясь.
— Раз уж я выспрашивал вас, вы тоже имеете на это право. В разумных пределах, конечно.
А вот теперь удивилась уже я. Думала, что вскипит и укажет на мое место. Но нет… решил поговорить.
Покачала головой, сдуваясь:
— Нет, спасибо. Не хочу лезть к вам в душу.
— Даже так? Я был уверен, что вы воспользуетесь появившейся возможностью. Вы же видели фотографию, Кира. Она лежала в зеленой папке, а не синей. Плохо замели за собой следы.
— Ничего я не заметала! — сквозь зубы процедила я. — Она выпала, когда я ваши папки сгружала.
— Конечно, — кивнул Воронцов. — Не специально же вы рылись в моих вещах.
— Я собирала их для переезда, — недовольство накатывало тугими волнами, заставляя прикусывать язык, чтобы не дать волю эмоциям.
— Я вам верю, Кира, — спокойно отметил Кирилл Романович. — У меня нет повода, чтобы уличить вас во лжи или… недосказанности.
Прозвучало странно. Будто Воронцов что-то подозревает о том, что правду я ему выдала не всю. Что ему наплел Державин во время командировки? Похоже стоит признаться во всем именно сейчас. Я открыла рот, чтобы ответить, но телефонный звонок, прозвучавший неожиданно, заставил вскочить за телефоном.
Кирилл Романович наблюдал за мной с ленивым интересом. Странно, неизвестный номер.
— Прошу меня простить, — извинилась я и вышла к себе в комнату. Только тогда ответила.
— Кира, рад, что ты решила уделить мне время, — недовольно отозвался Максим.
— Почему ты с чужого номера? — сразу же спросила я.
— Звонки от меня ты игнорируешь, — чеканя слова, припечатал Державин.
— Я забыла телефон дома, Максим. Только сейчас вернулась от Мишки, — незнамо зачем объяснила я.
— Я волновался, Кира, — выдохнул мужчина, тут же теряя боевой настрой. — Я нахожусь у черта на куличиках, а ты целый день не брала трубку. Что я должен был подумать?
— Твою ж дивизию, Максим. Ты мне кто? Брат, кум, сват, муж?
