— Всадник дисквалифицирован за падение с лошади, — безразлично прошелестел голос, а я пожала плечами.
Ничего, у нас еще сто десять есть! Спасибо Свете!
***
Михмалли отшагала сама чуть в отдалении от конюшен. Не хотела, чтобы меня нашли Воронцов и Державин. А то судя по их лицам, долгие нотации мне обеспечены. Прибежавшая Света посочувствовала, но я только отшутилась.
— Красиво упала, — рассмеялся Александр, взявшийся непонятно откуда. — И Михмалли молодец. Сначала подумал, что его ловить придется. Мой — то соловый любитель свободного полета.
— Иногда бывает, — хмыкнула я. — Я еще сто десять еду. Только в таком виде…
— Ой, да ладно тебе. Нормальный вид. Это еще что. Пару лет назад я в Аахене выступал, в дождь, мы с Манчесто после прыжка поскользнулись. Ты бы видела, на кого я похож был!
— Представляю, — загадочно улыбнулась.
— Не думала посмотреть на других всадников? Полезно.
— Думала, — кивнула я. — Но мне еще сто десять ехать. Хотела с мыслями собраться. Что-то страшно.
— Да ладно тебе, — поддержал Шерн. — Ты же прыгнула.
— Прыгнула, — не стала спорить. — Но Михмалли сегодня горячий очень. Нервничает.
— Ты, главное, сама успокойся. Проедешь — никуда не денешься.
Александр дал мне то, чего больше сейчас не хватало. Обычную человеческую поддержку. Мне не нужна была жалость, страх или сожаление, которое обрушилось бы на меня, не уйди я подальше. Простые слова, что не случилось ничего страшного, отлично помогали. Пусть я и сама это знала, но услышать что-то подобное от другого — отличная помощь.
С Шерном мы разговорились. Оказалось, что он приехал в «Легион» не только на Кубок, но и был приглашен Левиным в качестве тренера для выступающих от имени клуба спортсменов. Ненадолго, на месяц — но перспектива еще раз пообщаться с известным в кругу конников человеком грела душу.
К боевому полю вернулась вовремя — как раз называли мою разминку для ста десяти.
На этот раз Мишка вел себя получше — видимо, привык к незнакомым лошадям и стал слушать повод, а не зажимал уши и делал вид, будто он страшно обиделся.
Тренировочные препятствия прошли легко. Только меня задело, когда один из тренеров, приехавших с другим клубом, нелестно отозвался о Мишке:
— Толку от этих ахалтекинцев? Красивая табуретка. Селедка селедкой.
Меня так задело это оскорбление, что захотелось доказать обратное. Ведь Михмалли может многое. В нашей неудаче виновата я — надо было сразу же мысли в кучку собирать. И потому, второй раз выезжая на старт, я вела себя совершенно по — другому.
Представила, будто это обычная тренировка. Зрителей нет, и Державин не буравит меня взглядом. Помогло — я допрыгала до конца. Сбили одну жердь, но ведь доехала! Радости не было предела.
Миша показал себя довольно чутким, хотя пару раз вновь пытался замкнуться в себе. До призов нам далеко — но прогресс очевиден. Через полчаса после второго выступления я, уже переодетая, стояла возле трибун в обществе других спортсменов.
— Если бы я был твоим мужем, Кира, то запретил бы тебе прыгать, — неожиданно прозвучало совсем рядом.
Обернулась — Державин в тонкой рубашке с коротким рукавом и светлых брюках встал рядом.
— Вот поэтому ты не мой муж, Максим, — не удержалась от язвительной фразы я.
Данил руководствовался точно такой же логикой. Я понимала, что он радеет за мое здоровье и безопасность, но запрет на занятие любимым делом считала все-таки перебором.
— Я испугался за тебя, — признался мужчина, пытаясь приобнять за плечи.
Успела юркнуть в сторону.
— Видела. Но ничего страшного не случилось.
— Ты упала с лошади! — чуть повысил голос Максим.
— И что? — я уставилась на него в упор. — Ты же неделю назад рассуждал, что ничего такого в простом падении нет. Мягко ведь.
— Это я, Кир, — тяжко вздохнул он. — Я мужчина, а ты хрупкая девушка. И видеть, как ты летишь под копыта Мишке…
— Макс, — едва удержалась, чтобы не скривиться. — Я все понимаю, но это падение — лишь одно из многих. Лучше скажи мне, что ты делаешь в одном шатре с Воронцовым? Уже начал свои попытки разобраться в ситуации?
— Встретились случайно. Он, кстати, с Белоярцевым, если ты не в курсе. Не ожидал его увидеть здесь — никогда Кирилл не интересовался конным спортом.
Безразлично пожала плечами.
— Устала? — вдруг спросил Максим. — Пошли ко мне в машину.
— Не заговаривай мне зубы, Державин. Ты собирался поговорить со мной, так говори, — напомнила я.
Идти с ним куда — либо не хотела. Потому что, во — первых, была еще в своем уме. А, во — вторых, надо бы действительно дойти до шатров — к Кириллу Романовичу, раз уж время свободное появилось.
— Здесь неудобно. Так что? Пошли?
— Нет. Давай встретимся чуть позже, хорошо?
— И куда ты собралась?
— К начальнику, — не стала скрывать правду я. Все равно узнает.
— Вот и отлично. Пошли вместе. Заодно сразу же разберемся, кто и на что может рассчитывать.
— Я пойду одна, — настаивала я.
Державин, казалось, меня не слышал. Потому не замедлила исполнить то, что сказала — быстрым шагом направилась к шатрам. Спиной чувствовала, что Максим следует за мной. Но стоило поблагодарить его за то, что он не пытался вновь навязаться. Идет и идет следом — какая разница?
— Здравствуйте, Кирилл Романович, — вежливо кивнула я, заходя в белоснежный шатер.
Воронцов и Белоярцев остались одни — их компаньоны, скорее всего, устали наблюдать за творившимся перед глазами зрелищем.
— Здравствуйте, Кира, — холодно поприветствовал начальник. — Хорошо, что вы подошли. Сергей Сергеевич, познакомьтесь. Это моя ассистентка, Ржевская Кира Георгиевна.
— Добрый день, Кира, — кивнул Белоярцев.
Очень высокий, худой, с излишне серьезными карими глазами и, несмотря на жару, одетый в строгий костюм, он производил очень приятное впечатление. Профессионал, каких не так много.
— Вы прекрасно выступили во второй раз несмотря на падение, — вежливо оценил он. — Максим Алексеевич, а что вы, как неродной? Проходите к нам! Вы уже знакомы с Кирой?
Усмехнулась. Знакомы, и еще как знакомы. Сейчас я впервые стояла в обществе двух юристов одновременно и была благодарна, что в нашей компании находится и четвертый, совершенно незаинтересованный человек.
— Знаком, — согласился Максим и встал со мной, как бы невзначай приобняв за талию.
Я, не собираясь устраивать перед незнакомым человеком фарс, стерпела, выдав едва слышное шипение. Воронцов смерил меня тем же ледяным взглядом.
