Пожалуй, со временем мы поладим.
Или рассоримся вдрызг.
В стене устроена узкая калитка, пройти можно только по одному, и дядя пропускает меня вперёд.
Храм встречает нас ароматами садовых цветов и пышной зеленью. Слева белеет россыпь молельных домиков. Справа возвышается громада храма.
Кстати, а если посчитать… Близнецы-Ветра получали больше сил, когда их почитали на континенте или здесь, на островах? На континенте у них было немало последователей, однако далеко не все люди отдавали свои молитвы Близнецам-Ветрам. Кто-то вообще не молился и посещал храм от случая к случаю, кто-то шёл к тому же богу войны… Сейчас людей мало, Близнецам-Ветрам приходится тратиться на острова и парусники, зато молятся им практически все за редким исключением. И молятся искренн, от души.
Хм…
Опасные мысли, которые лучше задвинуть в самый дальний уголок сознания. По крайней мере пока я не выйду из храма.
У входа, но уже с внутренней стороны стены нас встречает младшая жрица. Девчушке лет четырнадцать. Вертлявая, бойкая — сидеть и караулить визитёров ей откровенно скучно, и девочка развлекается ловлей большекрылых бабочек.
При виде нас она ойкает и, оступившись, садится на зелёный холмик справа от мощёной дорожки.
— Добрый вечер, — здороваюсь я.
Дядя Говард подаёт жрице руку.
— Ой, — повторяет она, но ладошку в его руку вкладывает и помощь принимает.
— Добрый вечер, — дядя тоже здоровается. — Пожалуйста, проводите нас в Малый зал и доложите старшему жрецу, что мы просим о встрече.
— Следуйте за мной, — жрица отряхивает юбку и припускает по дорожке прочь.
Я провожаю её слегка недоумённым взглядом. Допустим, она не знает дядю князя в лицо, но ведь хотя бы по одежде должна понять, что перед ней не простые смертные. Собственно, в главный столичный храм простые смертные не ходят.
Я вспоминаю младших жриц в храме на Энтайкасе — там они зашуганные, а здесь… Может, девочка родственница старшего жреца?.
Она приглашает нас в круглую беседку. Островерхая крыша держится на витых колоннах, вырастающих из спинок каменных лавочек. Кажется, будто павильон создан из монолитной глыбы, но это вряд ли, просто искусная работа.
Пока я кручу головой и ищу сходства и отличия с храмом Энтайкаса, девчушка убегает, зато вместо неё минут через пять появляется младший жрец и приносит чай и тарелку с традиционным овсяным печеньем. Поклонившись, жрец напоминает, что мы можем свободно прогуляться по саду и торопится уйти.
— Фамилии Авей недостаточно, чтобы сократить ожидание? — тихо уточняю я.
Ждать мне ну никак не хочется. Кажется, что всё самое интересное пройдёт мимо. А вдруг Милан рванёт в Бездну без меня? И я не знаю, что беспокоит меня больше — что он рванёт и будет подвергать себя опасности или что он сделает это один и не позволит мне подвергать опасности себя вместе с ним.
— Увы, — откликается дядя.
Ожидание затягивается.
Незаметно начинает смеркаться, и я подозреваю, что нас могут проигнорировать до утра, но на дорожке вроде бы появляется младшая жрица, та самая, которая ловила бабочек.
— Старший жрец приглашает вас разделить с ним ужин через полчаса, — сообщает она.
— Спасибо.
Если у меня есть полчаса…
Чай подействовал неожиданно сильно, и мне не помешает с ним расстаться.
— Дядя Говард, я отлучусь? Вы не могли бы проводить меня в дамскую комнату?
— Да, конечно, — кивает девушка. — Пойдёмте, госпожа.
Я торопливо поднимаюсь. Дядя, разумеется, остаётся скучать в павильоне.
Жрица огибает одноэтажный дом, соседствующий с беседкой. Насколько я понимаю, именно здесь живёт и работает старший жрец, поэтому девушка сворачивает по дорожке в сторону и указывает мне на ближайший молельный домик:
— Можете воспользоваться им. Госпожа, сами дорогу назад найдёте? Простите, но меня позвали, и я должна бежать
— Найду.
Странно…
Обычно гостей всегда сопровождают. В том же храме на Энтайкасе я была, что называется, постоянным клиентом, но всё равно меня встречали и провожали, гулять без присмотра позволялось только по саду.
Но у организма нужда, и мне не до размышлений.
Домик, внешне похожий на молельный, оказывается гостевым, только видно, что им очень давно не пользовались, и это логично. Я не питаю иллюзий — в главном храме решают хозяйственно-деловые вопросы, религиозность идёт фоном.
Я возвращаюсь из дамской комнаты в жилую, играющую роль одновременно и спальни, и гостиной, и кабинета.
Почему-то за то время, пока я отдавалась зову природы, в комнате появился запах жжёных трав.
Взгляд цепляется за круглую плошку, от которой вьётся дымок благовоний. Когда я пришла, курительница “молчала”. Что за…?!
Толком не обдумав, что к чему, я резко выдыхаю и задерживаю дыхание.
Мне бежать на улицу? Подозреваю, что за дверью меня перехватят. Ломиться в окно? Но оно слишком узкое, я не протиснусь.
В дамской комнате глухие стены, не выбраться. Если я вернусь, я наоборот загоню себя в ловушку.
Воздуха не хватает.
Я вдруг понимаю, что лежу на полу. Я упала? Рядом раздаются шаги. Кто-то молча подхватывает меня на руки. Кто бы он ни был, он, вероятно, ждёт, что я сплю. Я заставляю себя обмякнуть, повисаю в руках похитителя безвольной куклой.
Мужчина, кстати, бережен, не пытается облапать. Он опускает меня на кровать и заворачивает в покрывало, как в смирительную рубашку — нечего и мечтать вырваться. У меня даже мелькает мысль, пока я ещё сохранила остатки свободы движения, резко вскочить и, сыграв на неожиданности, попытаться вырваться, но я не успеваю.
— Ха, кто-то совсем не спит?
И мгновение спустя я проваливаюсь в кромешную тьму.
Глава 33
Милан Авей
Отпустив капитана, я откидываюсь на жёсткую спинку стула.
Возможно, в вопросах, которыми сыпала Дженсен, гораздо больше смысла, чем может показаться. Мой отец, мой дед — все мы родились на островах, выросли на островах. Жизнь, какой она была внизу не забыта, но в то же время давно стала не больше, чем правдивой сказкой. Спроси людей хотят ли они вниз, и многие спросят — а зачем?
Только в этом году край столичного острова осыпался шагов на пять. В прошлом году — столько же, но ещё и Селезнев мыс, названный так за сходство с утиным клювом, обвалился.
А что я? Я в тот же день приказал готовить план эвакуации людей на другие острова и выехал к Селезнёву мысу, точнее, к тому месту, где он недавно был. Я дождался доклада о состоянии края обрыва, лично убедился, что трещин нет, крошение прекратилось и… выступил с речью, горожане успокоились. И я тоже успокоился.
