Неуловимое движение, и он вонзает лезвие кортика себе в горло по рукоять.
Пилоты мертвы, оба. Неуправляемое судно летит в Бездну.
Глава 7
Не может быть, что это происходит со мной…
Я не хочу умирать снова! Сомневаюсь, что мне выпадет ещё один шанс оказаться в чужом теле.
В отсеке крики, сзади вскакивает мужчина и случайно цепляет меня за волосы. Лёгкая боль помогает выйти из ступора. Я оглядываюсь и заставляю себя выдохнуть. Парусник не падает, он снижается. Итог один, но разница принципиальная. Пусть у нас нет шлюпок, но я могла бы накрутить штурвалом крен. Люди успеют выпрыгнуть в воду до крушения. Придётся побарахтаться, но есть шанс, что нам пришлют помощь. По крайней мере по правилам Альянса диспетчеры ведут рейс на всём протяжении маршрута, то есть о том, что мы терпим крушение уже известно.
Я прижимаюсь к иллюминатору, чтобы оценить высоту и прикинуть запас времени. Сероватая дымка за стеклом подсказывает, что мы уже ниже безопасной отметки, дышим отравляющими эманациями.
— Сидеть, — рявкает князь.
По ушам бьёт тишина. Не знаю, как у него так получилось, но замолчали все и разом.
Я отворачиваюсь от иллюминатора.
— Бездна…
Эвакуировать отсеки нижней палубы я точно не успею. Но это и не требуется. Относительно безопасно спрыгнуть можно только в воду, а под нами твердь континента. Смертельно не повезло.
— Мы умрём, мы все умрём, — бортпроводница подскакивает к телу командира и под рёв, размазывая слёзы и потёкшую по лицу косметическую краску, принимается остервенело пинать его сначала мысками туфель, потом каблуками.
— Есть идеи? — спрашивает меня князь.
— Внизу земля, какие тут могут быть идеи?! Пшёл вон.
Бесит он. Хоть и помогает. По крайней мере порядок в отсеке навёл, только бортпроводница с ума сходит.
Я отцепляю ремень безопасности, поднимаюсь. И едва не наворачиваюсь — парусник явно попал то ли в околоземное вихревое течение, то ли в воздушную яму. Ни один вариант мне не нравится. Князь ловит меня за шкирку, неприятно встряхивает и на вытянутой руке относит в рубку… как нашкодившего котёнка.
И даже не брыкнуться.
Кресло помощника занято… телом. Командир, прежде, чем начать самоубийственную смену курса, убил его ударом кортика в шею.
Кровь повсюду.
Пока я осматриваюсь, князь действует. До меня долетает хлопок звонкой пощёчины, и я слышу, как бортпроводница набрасывается уже на князя:
— Это всё из-за вас! — истерично кричит она. Лёгкая пощёчина её не успокоила.
Запаса высоты почти не осталось. Я устраиваюсь в кресле и кручу регулятор спинки, потому что комфорт важен. Без комфорта я потеряю в точности.
Сирена орёт. Звук резкий, похожий на кряканье клаксона. Знать бы ещё что именно не нравится контролирующему артефакту: угол наклона, высота? А вот новый сигнал я “считываю” — его выдаёт система эхолокации, и означает он, что земля недопустимо близко.
Мы вот-вот разобьёмся.
Я обхватываю ладонями обтянутый шершавой кожей штурвал и мягко тяну на себя.
Проблема не в том, чтобы задрать нос и пойти наверх. Проблема в том что паруса развёрнуты в конфигурацию снижения. Если я попытаюсь пойти наверх, мы банально свалимся. Железное правило для всех судов независимо от размера: сначала паруса — потом штурвал. Только так и никак иначе.
Я нарушаю. Но нарушаю с умом. Я поднимаю нос настолько плавно, насколько это возможно, беру курс параллельно земле. Снижение продолжается, но оно микроскопическое. Я оттянула неизбежное крушение и выиграла время.
Разница в габаритах — мелочь.
Мне незнакома почти вся “начинка” рубки. Штурвал — да. Я опознаю горизонт и артефакт связи. Догадываюсь, что гигантская панель с сотней клавиш как раз и отвечает за паруса, но я вообще не представляю, куда там жать, в челноках куда проще.
Мы недопустимо низко, а впереди возвышенность, которую мы собираемся протаранить.
Чёрт-чёрт-чёрт!
Каждый манёвр — риск, но я забираю вправо.
Я смотрю только вперёд, но всё равно чувствую, как из соседнего кресла исчезает тело убитого помощника. Рядом, не боясь запачкать свой щёгольский камзол, садится князь.
— Спокойнее, ты отлично справляешься, — его уверенность придаёт мне сил, но я всё равно срываюсь.
— Я хожу на челноках! Ты понимаешь разницу между корытом и большим пассажирским двухпалубным парусником?! Это всё равно что крестьянину вместо картошки дать на разведение фиалку!
— Мы всё ещё теряем высоту?
— Хочу сесть в океане, — объясняю я. — Два-три часа, и за нами придут.
— Просто набери высоту.
— Это не просто. Нам бы до воды дотянуть.
— Прости, но у нас и часа нет. Слева мелькнул рой демонов. Нас нагонят и порвут до того, как придёт помощь. Набирай высоту. С любыми рисками.
Дуболом демонов!
Нельзя её набрать, нельзя!
— Мне нужно хотя бы четверть часа, — прошу я.
— Десять минут. Дольше я их не задержу, — он поднимается, и я слышу хлопок двери.
На миг я невольно оборачиваюсь. Именно рубка защищена. Если ничего не предпринять, демоны пробьются в отсеки верхней палубы и прежде всего пострадают пассажиры. Князь мог оставаться в безопасности со мной и спокойно ждать набора спасительной высоты, ведь за пятнадцать минут в рубку демоны не пробьются, но князь предпочёл рискнуть собой.
Вообще не индюк…
Я хлопаю по артефакту связи:
— Рейс двенадцать-сорок, мейдей! Мейдей!
А в ответ тишина. Почему — загадка. Возможно, перед смертью командир сбил настройки. Работает магия, но принцип то же, что и у радиосвязи, то есть командир общается с диспетчером на определённой частоте.
Частоте, которую я не знаю, а искать бесполезно — слишком долго.
Я выкручиваю рычаг в крайнее нижнее положение.
— Мейдей! — ору я. Если это не сработает…
Переживаю я зря, аварийная частота не подводит.
— “Открытое небо” на связи! — откликается бодрый голос.
— Рейс двенадцать-сорок, командир убил помощника, задал курс на снижение без ограничений и покончил с собой. В рубке пассажир, у меня есть опыт управления челноками, — докладываю я.
— Понял вас. Медленно потяните штурвал на себя, возьмите курс параллельно земле, не пытайтесь взлетать.
— Уже. Но я продолжаю терять высоту.
Приятно узнать, что я действую верно.
— Вы наблюдаете большую воду впереди? Сможете дотянуть? Рекомендую посадку и ожидание помощи.
