– А как его, кстати, нашли? – полюбопытствовал Савелий.
– Да в том-то и дело, что случайно. На базе этого лагеря лет восемь назад пейнтбольный клуб работал. Лагерь тогда как раз Серега Троекуров в аренду взял и сдавал по часам желающим шариками с краской популять. Он и ружья пейнтбольные закупил. Пару лет это дело процветало, а потом все наигрались, надоело, и бизнес этот стал потихоньку загибаться. Как ружья из строя выходить начали, так Троекуров лавочку прикрыл, от аренды отказался, и лагерь окончательно никому стал не нужен. Я пару лет назад присматривал его, чтобы на его базе новый детский туристический центр открыть, но понял, что в ремонт столько вложить надо, что дешевле новый построить. Так с тех пор он и стоял пустой. Ничем убийца не рисковал, зная, что никто туда не приедет.
– Получается, что он ошибся? Кто-то же приехал?
– Да компания московская, которая отдыхала в Малодвинске как раз восемь лет назад и пользовалась пейнтбольным клубом для тренировок. Они в чемпионатах России по пейнтболу участвовали, что ли. В общем, сейчас они снова приехали к нам. В отеле моем остановились, двенадцать человек. Спросили, работает ли еще пейнтбольный клуб, узнали, что нет, но площадка, в принципе, стоит пустая. Оружие у них свое, вот они и поехали в «Дубравушку». И в ходе игры в одном из домишек тело Хромцова и обнаружилось. Никто не мог предугадать, что так получится. Никто.
– Выходит, что настоящему убийце просто не повезло. Если бы не эта пейнтбольная команда, то все бы думали либо на Кедровского, которого он подставил с ключами от снегохода, либо, если тому удалось бы выпутаться, на Хромцова, которого считали бы сбежавшим. А на настоящего убийцу никто даже не думал, – резюмировала Мила.
– Выходит, что так, – согласился Васин. – И круг подозреваемых остается все тем же. Жена Троекурова Калина, которая то ли не хотела разводиться с мужем, то ли, наоборот, решила избавиться от него, потому что он не давал ей свободу. Антон Кедровский, мечтающий вернуть себе Калину. Светлана Мещерякова, признавшаяся в том, что она – любовница Троекурова, которая могла захотеть отомстить за то, что Сергей передумал разводиться. Все?
– Нет, не все, – покачала головой Мила. – Еще Андрей Васильев, у которого истекал срок отказа от подписания невыгодного для него контракта, который нашел тело Троекурова в лесу и имел возможность подбросить Антону ключи от снегохода. Тот самый Васильев, на которого, в отличие от всех вас, почему-то рычала моя довольно дружелюбная собака. Он знал, что меня не будет дома в ночь на четверг, и, получив это известие, сразу уехал из дома под надуманным предлогом.
– В то, что Васильев – убийца, я, конечно, не верю, – покачал головой Васин. – Но и про остальных фигурантов я могу сказать то же самое. В любом человеке трудно заподозрить хладнокровного убийцу, способного мастерски всаживать нож прямо в сердце жертвы. Так что для справедливости и точности расчетов пусть остается.
– Мила, а меня ты не подозреваешь? – спросил Савелий. Тон у него был шутливый, а глаза, Мила видела, серьезные.
– В смерти Троекурова? Нет! – покачала она головой. – Убийство произошло в субботу, в то время, когда ты еще только ехал в сторону Кузнечной слободы и подобрал на дороге нас. Меня и Кактуса.
– А если я совершил убийство раньше, а потом вернулся просто для отвода глаз, да и вас подобрал только для того, чтобы у меня было алиби?
– Нет, у тебя была совершенно чистая машина, ты был в кожаных ботинках на тонкой подошве, в которых совершенно невозможно передвигаться по заснеженному лесу. Да и снова вернуться по реке в деревню, где у Троекурова был дом, чтобы забрать машину, ты бы в этих ботинках и своем кашемировом пальто точно не смог. Нет, это был не ты, Савелий, хотя я по-прежнему уверена, что ты что-то скрываешь. Но не убийство Сергея Троекурова точно.
– Не хочешь выпустить демонов? – вдруг спросил у Гранатова Васин. – Может, пришло время?
Тот покачал головой.
– Я пока не готов, Олег Иванович. Я скажу, когда буду готов. А пока я просто попросил Милу верить мне и немного подождать. И вас прошу о том же.
– Так я-то что? – проворчал бизнесмен. – Я ничего. Я же вижу, что ты и так делаешь все, что можешь.
Признаться, Мила мало что поняла из этого странного диалога, но одно ей было понятно совершенно точно: душа ее нового знакомого изранена какими-то важными для него событиями прошлого и обращаться с ним нужно как можно аккуратнее, словно с хрустальной вазой. Чтобы и его не разбить, и самой в кровь не пораниться осколками.
Потом они еще пили все вместе чай с тети Стешиным малиновым вареньем, и было им как-то особенно хорошо и славно втроем, как будто все они были семьей, причем дружной и крепкой. Миле даже странно было от того, что так хорошо вместе может быть совершенно посторонним людям. Каким-то внутренним чутьем она знала, что оба ее гостя испытывают похожие чувства. Так бывает, когда находишься на одной волне.
Олег Васин ушел, когда часы показывали уже половину одиннадцатого. Мила закрыла за ним дверь, вернулась в гостиную, чтобы собрать посуду со стола. Савелий, стоя у окна, смотрел через стекло и молчал, словно решаясь на что-то важное, что должно было произойти между ними. Потом повернулся, решительно подошел к Миле и взял ее за руки.
– Послушай, – начал он, – я очень хочу, чтобы все случилось. И знаю, что ты тоже этого хочешь. Но я сейчас уйду, хорошо? Остаться сегодня, когда я не могу дать ответы на мучающие тебя вопросы, нечестно.
– Я обещала подождать, – Мила закусила губу. Ей было грустно, что он сейчас уйдет, но и уговаривать его остаться она не собиралась. Еще чего не хватало. – Но я хочу, чтобы ты знал, что я тебе верю.
– Я знаю, – коротко ответил он. – И никогда не заставлю тебя сомневаться.
После этого Савелий ушел. В доме стало тихо и пустынно, словно он разом стал для Милы слишком велик. Она домыла посуду, постояла под душем, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Нет, обиды, что ее оставили одну, не было. Лишь убежденность, что он поступил правильно, и уверенность, что все обязательно будет хорошо, просто позже. Когда? Она не знала.
Надев клетчатую пижаму, привезенную мамой несколько лет назад из Лондона, куда она как литературный переводчик ездила на книжную ярмарку, Мила юркнула в постель, выключила свет и тут же уснула. Рядом, в своей новой лежанке, купленной взамен изуродованной неведомым взломщиком, сладко посапывал Кактус.
Утром субботы Мила проснулась лишь в половине восьмого. Ее пес сидел рядом и требовательно смотрел ей в лицо, пойдем, мол, на улицу. Не знаю, как у людей, но у собак бывают важные утренние дела, не терпящие отлагательств.
– Бедный ты мой, – пожалела Кактуса Мила, – твоя хозяйка дрыхнет, а ты вынужден терпеть. Хорошая собака, воспитанная. Сейчас пойдем гулять, я быстро.
Она сменила пижаму на спортивный костюм, встиснула ноги в удобные ботинки, натянула шапку. Синяк на лице цвел, сменивши раскрас с фиолетового на желтый, как и положено. Мила быстро замазала его тональным кремом. Все, для субботней прогулки с собакой она готова. За калиткой ее ждал хмурый Николай. Ну да, сегодня его дневная смена. Этот человек был ей так неприятен, что даже настроение испортилось. Интересно, можно ли попросить Соболева, чтобы ей заменили одного из охранников, или дареному коню в зубы не смотрят?
