Я задумчиво вожу карандашом по новому листку, сосредотачиваясь только на черных линиях. Не анализирую то, что выходит. А, когда заканчиваю, судорожно вздыхаю. Карандаш выпадает из моих пальцев, а они сами ложатся на линии. Я глажу морщинки вокруг его глаз, которые образовались из-за восторженной улыбки. Глажу слезинки, которые дрожат в его глазах, как бы он ни пытался их скрывать. Глажу улыбку – чистую и открытую. Такую, какой я у него раньше никогда не видела. Настоящую, искреннюю, словно она формируется в его сердце, а не на лице. Он улыбался мне раньше, но в основном как-то снисходительно, как будто сдерживался. Когда улыбался открыто, во взгляде все равно оставались жесткость и несгибаемость. А здесь он как будто бессилен перед новыми эмоциями.
Таким я видела его в кабинете врача, когда мы услышали сердцебиение нашего ребенка.
Накрыв его лицо ладонью, смотрю на пустыню. И снова перед глазами он и Яра. Даже барханы, кажется, сговорились против меня и нарочно образуют такие линии, в которых при моей богатой фантазии можно увидеть сплетающиеся тела. Песок овевает их, словно укрывает шелковым покрывалом.
Внутри меня снова закипает лава. Она клокочет, зажигая каждое нервное окончание. Мне кажется, даже волоски на руках в этот момент встают дыбом.
Я вскидываю голову, когда раздается стук в дверь. А потом она открывается, и на пороге появляется моя боль собственной лысой персоной. Вскакиваю с кресла, готовая убивать. Ох, зря ты сейчас пришел!
– Здравствуй, Ниса, – спокойно здоровается он, закрывая за собой дверь, и подходит ближе, всматриваясь в мое лицо. А у меня, кажется, из ноздрей пошел первый дымок. – Как себя чувствуешь? Нравится бассейн? Зухра сказала, ты каждый день с утра плаваешь. Это хорошо.
Говоря это, он проходит к балконной двери и выглядывает наружу.
– Бассейн? – севшим голосом шиплю я.
– Бассейн, – кивает Омар, повернувшись ко мне лицом.
– Как же я тебя ненавижу! – выкрикиваю и, замахнувшись, отвешиваю ему смачную пощечину.
Но в момент, когда он смотрит на меня, нахмурившись, и все еще не понимая, что происходит, я бросаюсь к нему и, повиснув на его шее, впиваюсь поцелуем в губы, которые так часто рисовала.
Глава 38
Мне кажется, на минуту Омар застывает, не понимая, что происходит. Я и сама, откровенно говоря, не понимаю, зачем делаю это. Но, кажется, гормоны выплеснулись, а мое дикое, необузданное желание достигло лимита. Или он сейчас меня трахнет, или я пойду искать того, кто будет согласен выполнить супружеский долг Омара. Потому что от желания в моем теле звенит каждый нерв.
Спустя мучительно долгую минуту его руки наконец ложатся на мою талию, а рот приоткрывается, чтобы впустить мой язык. У меня так сильно кружится голова, когда я наконец чувствую его вкус, что, кажется, сейчас грохнусь в обморок. Меня трясет невероятно сильно, когда я чувствую, как большие ладони сжимают мои бока. Словно он все еще раздумывает: оттолкнуть или притянуть ближе. Расстояние в пару сантиметров между нами кажется мне непреодолимым. Я рвусь к нему, жмусь каждой частью тела, которой только могу, пока он не впечатывает меня в себя, и я не выдыхаю облегченно.
Я чувствую желание Омара. Теперь к нему примешивается жажда. Он ярко демонстрирует ее, блуждая руками по моей спине, сжимая попку, сминая ткань, которая как будто мешает ему добраться до моей кожи.
– Омар, пожалуйста, – дрожащим шепотом в его губы, и снова набрасываюсь с поцелуем. Между ног болезненно пульсирует, в ушах грохочет кровь, отдавая в виски. В голове белый шум, перебить который не сможет сейчас даже залп пушки.
Я сбрасываю гутру с его головы, царапаю ногтями прохладную кожу, зарываюсь пальцами в его бороду, снова медленно перемещая руки на его шею. Мне кажется, если сейчас я хоть на чуточку ослаблю свою хватку, то он уйдет. К ней. От этой мысли отчаяние накрывает еще сильнее, проводя по венам горящей спичкой.
– Трахни меня, Омар, – бубню я, покрывая поцелуями его щеку. – Пожалуйста, – начинаю умолять, чувствуя безысходность. Если он сейчас оттолкнет меня, я умру.
Но он подхватывает меня под попку и, приподняв над полом, укладывает на кровать. Я пьяным от возбуждения взглядом слежу, как Омар срывает с себя футболку, расстегивает легкие брюки и вместе с боксерами спускает их по ногам. Я задыхаюсь от желания. Мои дрожащие пальцы сами развязывают полы моего шелкового халата, распахивают его.
– Сними белье, – хриплым голосом командует Омар, рассматривая мое тело потемневшим взглядом. Глаза у него и так практически черные, я не знаю, как ко мне приходит понимание того, что его взгляд потемнел. Может, по мрачности и тяжести, которая оседает в них?
Избавившись от халата, я быстро стягиваю бюстгальтер и, подняв ноги, снимаю трусики. Но не успеваю опустить ногу, как ее перехватывает Омар и, поставив себе на грудь, ласково целует внутреннюю сторону чуть ниже колена. По телу проносится дрожь, и меня бросает в жар. Место поцелуя щедро покрывается мурашками. Его борода щекочет нежную кожу, но мне не хочется ее почесать. Хочется попросить повторить, потому что это невероятное ощущение.
Омар поднимает мою ногу и целует каждый пальчик по очереди. Это так странно, необычно и в то же время волнующе. Он еще никогда так не делал. Почему вдруг сейчас? В момент, когда мне хочется только использовать его для своего удовольствия и прогнать? Я снова и снова содрогаюсь, чувствуя нежные поцелуи на пальцах, на своде стопы, на ее внутренней стороне. Глаза сами собой закрываются, позволяя сознанию впитывать каждый нежный жест.
– Пожалуйста, – жалобно прошу я.
Омар наклоняется и подтягивает меня выше по кровати, а сам располагается между приветственно разведенных ног. Я вижу, как он периодически зажимает в кулак свой налитый кровью член, проводит по нему вверх и вниз, а потом снова отпускает. Каждый раз, когда он касается своей плоти, у меня между ног все сжимается.
Я провожу руками по своей груди, соскальзываю на живот и ниже, но Омар перехватывает мое запястье и отводит в сторону. Когда его губы касаются моей груди, я начинаю извиваться. Мне кажется, я могу кончить даже так, без проникновения. Чувствительность каждой части моего тела в эту секунду включена на максимум. Мне сложно держать себя в руках, сложно вынести эти мучительно медленные ласки, эти легкие покусывания сосков, это жадное облизывание груди, этот влажный, упругий язык, спускающийся по животу к средоточию удовольствия.
Слишком. Слишком. Слишком.
Я слишком возбуждена, а он слишком медлит.
Мое тело прошивает неземное удовольствие от простого прикосновения языка к горошинке между припухших, чувствительных губок. Спина выгибается дугой, а пальцы впиваются в покрывало. Я кричу. Из моего рта вылетает что-то нечленораздельное и, кажется, грубое. Но Омар не останавливает меня, не затыкает, не требует прекратить выражаться. Сегодня он позволяет мне все, хоть я и не нуждаюсь в одобрении. Мне кажется, он соскучился не меньше, чем я. Неужели Яра… Не хочу о ней думать! Отсекаю все мысли и подозрения, сосредотачиваясь на удовольствии.
