Я поднялась на эскалаторе на второй этаж, где, поплутав пару минут, наконец нашла лифты. Кажется, мы ждали их целую вечность (кроме шуток, я простояла, наверное, минут восемь или девять). Я уже начала опасаться, что лифты сломались и я опоздаю, но другие люди, похоже, совсем не волновались. Мне было нестерпимо любопытно, где кто из них работает, любопытно, читала ли я какие-нибудь из текстов, которые они написали или отредактировали.
Лифт наконец приехал, и все набились внутрь. К тому моменту, как мы добрались до двадцать четвертого этажа, в кабине оставались только две женщины и я. Двери открылись, мы вышли, и перед нами был он – офис ELLE. Одна из женщин подошла к стеклянной двери, приложила к ней электронный пропуск и открыла, впустив меня и другую женщину. Не успела я поблагодарить ее, как они уже ушли прочь, и я осталась стоять в фойе, соображая, что делать дальше.
Там со мной были еще три молодые женщины, занятые своими смартфонами. Они все были примерно моего возраста, но в сто тысяч раз более стильные, чем я. На короткий миг я почувствовала себя ужасно неловко, с горечью осознав, что я стою там как полнейший лох среди топ-моделей. Чтобы успокоиться, я сказала себе, что они, вероятно, и есть модели, а потом сконцентрировалась на решении стоявшей передо мной задачи. Я никак не могла вспомнить, что мне нужно было сделать. Кто-то должен был меня встретить? Мне нужно было пойти в конференц-зал? Я вытащила телефон и стала просматривать список электронных писем. Неожиданно я услышала шаги и подняла взгляд. В фойе вышла женщина в джинсах, белой футболке и розовых туфлях на высоком каблуке.
– Практикантки? – спросила она с улыбкой.
Все три другие девушки подняли на нее глаза одновременно со мной.
– Добро пожаловать! – сказала женщина, в ее голосе звучала теплота и уверенность. – Меня зовут Каролина Копп, и я заместитель главного редактора в ELLE. Мы очень рады, что вы с нами, и я надеюсь, вы все готовы окунуться в работу.
Она развернулась и зашагала прочь так же быстро, как появилась. Мы с тремя другими практикантками переглянулись, и на наших лицах застыл один и тот же вопрос: «Нам идти за ней?» Но в следующий момент мы услышали эхо голоса Каролины, доносившееся из коридора: «Первая остановка – гардероб». Мы заторопились следом.
Когда мы подошли к гардеробу, мое сердце замерло. Гардероб – это душа и сердце каждого модного журнала, и в ELLE он был до невозможности прекрасен – заставленный бесчисленными рейлами с дизайнерской одеждой только что с показов. Здесь кипела работа. Одни хватали вещи с рейлов, другие тут же вешали на них новые. В центре стояла модель в вечернем платье, вокруг нее кружил фотограф, а швея прилаживала что-то к подолу платья. Мне казалось, что я могла бы счастливо прожить всю мою жизнь в этой комнате. Мне не хотелось уходить.
Каролина быстро прикинула, что с нами делать.
– Ты, ты и ты, – сказала она, указав на трех других практиканток, – вы будете работать здесь.
Двое из них улыбнулись друг другу – я решила, что они, вероятно, подруги – третья усмехнулась сама себе.
– А ты, – сказала Каролина, поворачиваясь ко мне, – для тебя у меня есть кое-что другое.
С этими словами она вышла из комнаты. Я еще раз обвела взглядом гардероб и поспешила за ней.
Мы миновали череду коридоров, проходя мимо сотрудников ELLE, бесконечные ряды кубиклов, несколько уборных и огромную кухню. И наконец достигли нужной двери. Каролина остановилась и дотронулась до дверной ручки: «А здесь будешь работать ты: в хранилище косметики».
Она открыла дверь, за которой оказалось маленькое помещение, по стенам шли белые полки, как в «Икее», забитые до отказа. Я зашла внутрь. «Добро пожаловать в ELLE!» – сказала Каролина и захлопнула дверь. Я осталась в хранилище одна.
Я направилась в тот угол, где примостился небольшой стол, стул и Аймак, поставила сумку на стол и огляделась. Посреди комнаты на полу, укрытом серым ковром, высилась огромная гора нераспакованных коробок и пакетов. Я заглянула в несколько из них и обнаружила внутри новехонькую косметику. Полки, идущие по стенам, были заполнены всевозможной декоративной косметикой, средствами по уходу за кожей и волосами. Все было отсортировано по типам продукта, и в алфавитном порядке по названию бренда. Было несколько брендов, о которых я никогда не слышала, другие я знала по рекламам в журналах и походам в магазин «Сефора», такие как «Диор», «Урбан Дикей» и «Шисейдо».
Я не вполне понимала, что от меня требуется, и уже начинала испытывать разочарование. Мне так хотелось, чтобы меня определили в гардероб; я ничего не могла поделать с этим желанием и задавалась вопросом, провалилась ли я из-за того, что пришла в одежде из «Таргет» и «Эйч энд Эм». Но давайте будем реалистами: разве у меня был выбор?
Вскоре я познакомилась с Хейли – ассистенткой редактора раздела красоты. Она объяснила, как работает хранилище косметики: продукты прибывают сюда, по инициативе пиар-отделов косметических компаний или по запросу редакторов раздела красоты, а затем практикант (то есть я) приводит все в порядок, чтобы редакторы могли легко найти все необходимое.
– Посылки поступают постоянно, то есть действительно все время, – сказала она. – Каждый раз, как что-то приходит, просто клади это в нужное место или находи новое место и подписывай.
Она объяснила, что на сегодня мое задание – разобрать пакеты и коробки на полу и разложить средства по полкам.
Когда настало время ланча, я вместе с другими практикантками отправилась на фуд-корт Херст-тауэр – «КАФЕ57». Тех двух практиканток, которые казались подругами, звали Мэгги и Катрин, они обе учились в Колумбийском университете. Для Мэгги это был второй год практики в ELLE (в хранилище косметики она работала в прошлом году); она сказала, что ей здесь очень нравится и что она надеется получить место ассистентки редактора – в ELLE или еще где-нибудь – в этом году.
Пока мы ели, Катрин все время жаловалась, что она в свой первый рабочий день пришла на каблуках, а ее отправили «бегать». Я узнала, что «бегать» – это когда редакторы посылают практикантов из отдела моды бежать за вещами в магазин и приносить их в офис для фотосессии или чтобы редакторы просто на них взглянули. Как бы то ни было, Катрин пришлось носиться по городу на восьмисантиметровых каблуках; она сказала, что уже к концу второй пробежки ей пришлось снять туфли и идти босиком, настолько у нее болели ноги.
Пока Катрин заклеивала мозоли пластырем, Мэгги качала головой:
– Ошибка новичка, – сказала Мэгги. – Никогда – я хочу сказать, никогда вообще – не надевай обувь, в которой не можешь проходить четыре часа подряд.
Пайпер, третья практикантка, почти все время помалкивала. Я видела, что она внимательно прислушивалась ко всему, что мы говорили, но сама, если мне не изменяет память, сказала лишь «Я Пайпер» и «Да, здесь очень классно».
После обеда я пошла обратно в хранилище косметики. Хейли снова ко мне заглянула и показала, как пользоваться почтой для практикантов, чтобы связываться с косметическими компаниями. Затем она указала на несколько тысяч непрочитанных писем и попросила меня ответить на столько, на сколько успею. К шести вечера я совершенно выдохлась, и мозги у меня окончательно спеклись.
