Через полчаса, когда все наелись, а на дне огромной темно-зеленой бутыли осталось лишь пару стопок, на столе появились карты. Все оживились, доставая из карманов мелочевку. Демон тоже присоединился к развлечению, правда, не став размениваться на медь, вытащил из кармана запас серебряных монет. Деревенские переглянулись, заухмылялись в густые бороды:
- Вот, чую, потеха, пойдет! - довольно крякнул мужик с длинными рыжими усами. - Карты и бабы - что может быть лучше!
- И твоя девка, краля ладная, - влез в разговор дед, обращаясь к демону. - Мне, правда, по душе, чтоб было за что подержаться. А эта тонкая-звонкая как тростиночка, небось, как пристроишься сзаду или спереду, так и боишься, чтоб не переломалась.
- Да, я б за такой тоже пол-леса бы оббегал, - ухмыльнулся тот самый одноухий парень, хозяйский сынок. - А потом еще б и к сосне привязал, чтоб больше не удрала. Пускай бы выла себе на луну.
- Ха, Венька, губу закатай, - заржал кто-то из мужиков.
- И ухо отрасти, что твоя рыжая лиса оттяпала, - крикнул кто-то из угла.
Рыжий парень зло сверкнул неожиданно острыми клыками, а громовой хохот сотряс комнатку. Пунцовая Элиза, молча сидела, уткнувшись в пол.
Из кухни высунулась давешняя хозяйка и, подхватив девушку под локоть, замахнулась полотенцем на говорливого деда.
- Охальники! Что ж вы девочку смущаете-то! И ты, - возмущенно прикрикнула она на Конрада, - ишь, тоже мне мужик! А за жену мог бы и вступиться!
Демон неожиданно смутился и промолчал. Зато тот самый огромный, похожий на медведя мужик, зло стукнул пудовым кулаком по столу:
- Цыц, женщина, когда мужики разговоры ведут.
Хозяйка замахнулась на него полотенцем.
- Что?! Я тебе сейчас покажу - женщину!
- Ну, лады, че ты уж… - пошел на попятный муж. - А тока все равно бабам слова не давали.
- Пойдем, девонька, со мной, - потянула хозяйка светлую за руку, - а то эти срамники и черта засмущают.
Черт, или в данном случае демон, как раз чувствовал себя как рыба в воде, только проводил девушку долгим взглядом и вновь вернулся к застолью.
Глава 4
Оказавшись на кухне, Элли облегченно выдохнула: от присутствия мужиков ей было не по себе. Здесь же было уютно. В очаге трещал огонь, под потолком горели несколько масляных ламп, запахи пряностей и трав, развешенных по стенам, успокаивали.
- Коска я, - представилась женщина, замешивая в огромной кадушке опару на завтра.
- Элиза.
- Забавное имя, не нашенское, да и сама хороша как! Откуда такая только?
- ... Из столицы, - с запинкой ответила девушка. И неожиданно позавидовала тому, как демону удается так легко и просто сочинять небылицы и выглядеть своим в доску, что в техногенном мире, что среди лесорубов.
- Ага... Ох, и пооткрывали рты все, когда вы заявились в деревню. Да еще с Будовой сторожки. Наши-то все знают, что зимой через ту заимку ходить не надо. Снеговики и вендиго, как воронье на падаль слетаются. Вдесятером еще отбиться можно, а вдвоем-втроем - хрен там, сожрут. Как живы еще остались?..
- Повезло, - кашлянула девушка. - Может вам помощь нужна?
- Сиди уж, краля, сама справлюсь. И помощников хватает.
На кухне и правда толклись еще две женщины. Одна мыла посуду в бадейке, вторая ходила туда-сюда с ведром, принося воду от колодца и наливая в огромные чугуны на припечке.
- А тот парень ваш сын? - спросила Элиза, вспомнив вдруг любителя привязывать девушек к соснам. - Такой кучерявый, с черными волосами и э-э-э...
- Одноухий Венька что ль?! - с ужасом отмахнулась Марфа, - Богиня миловала. Мой сын в столице - сотник он у меня, а дочка замужем уже как год, в городе за лесом живет. А это прикормыш Венька - пасынок, брата Олафа. Тот помер десять зим назад, ну и сынок его остался, вот приютили, родич как-никак. Лентяй, лоботряс и до девок дюже охоч. Ему все равно кого тискать: косую, рябую. Местные-то все знают, не зря ему ухо оттяпали.
Коска подкатала рукава и стала замешивать в деревянном ведерке толченую с кожурой картошку и молоко.
- Свинья опоросилась недавно, ладные поросятки, да слабые, подкармливать надо, - пояснила тетка и вдруг, хитро поблескивая глазами, спросила то, что у нее явно давно чесалось на языке. - А ты чего от мужа сбежала? Вроде твой-то неплохой мужик. Да и в постели, небось, не плошает, а?..
Вот удружил темный, со своими играми в супружескую пару! Элли замялась, пытаясь подобрать цензурный вариант ответа на эти вопросы. Видимо что-то такое отразилось и на лице ангела, потому что Коска вдруг всплеснула руками:
- Девонька, ты чего? Неужто руки распускает?!
Светлая уже хотела возмущенно согласится: «Да, мол, распускает и еще как!» Но сообразила, что раз для всех они муж и жена, то в этом смысле "распускание рук" между супругами очень даже приветствуется, а женщина имела в виду совсем другое.
Прикусив губу, девушка покачала головой:
- Нет, просто он меня и в грош не ставит, думает, что он самый умный. А сам эгоист и врун!
- О, нашла беду! Все они, мужики, такие, - отмахнулась тетка. - А только ты сама умнее будь. Что бы там о себе мужики не думали, в семье главная женщина. На виду, на людях, конечно, мужчина - хозяин, а вот в семье, да в постели… Ночная кукушка дневную завсегда перекукует. Эх, молодо-зелено! Он же, сразу видно, влюблен в тебя без памяти, вон как смотрит - глаз не сводит. Так тебе и карты в руки.
С картами как раз таки дело шло. В горнице часто раздавались взрывы хохота - шел самый разгар разудалого застолья, во время перерыва перетекающий с бахвальных историй о поимке "во-от такенного кабана" на баб-с и обратно. Тетка тем временем вновь вернулась к ведерку, вспоминая:
- Я тоже в свое время видной молодухой была! Все парни за мной косяком бегали, а я только головы кружила. А вот как встретила своего Олафа, тоже тот еще кобель был, влюбилась без памяти! Только вовсю вид делала, что нету мне до него ровного никакого дела и я сама по себе такая королевна. Ох и недоволен он был! Бегал за мной по всему Лесу. Понял, что не буду сама к нему на шею вешаться. Заставишь себя уважать, будет и все остальное. Само приложиться.
- Как будто это можно взять и быстро заставить себя уважать…
- Ну, милая, быстро только кошки родятся, в жизни-то все иначе, - покачала головой хозяйка.
Женщина замолчала, вытащила из шкафчика мешочек с мукой, дернула завязки, но узел внезапно только туже затянулся. Коска недовольно скосила глаза и... просто разрезала веревку когтями, ставшими вдруг длинными, черными и острыми. Элиза изумленно моргнула, глядя как за пару мгновений когтистые ладони женщины вновь превратились в обычные человеческие руки.
Девушка замерла, сердце заколотилось, когда она поняла, что именно только что увидела, хотя Коска даже бровью не повела, словно все так и должно было быть. Светлая неторопливо поднялась на ноги, отошла к столу, налила себе из глиняного кувшина воды и, отворачиваясь, "случайно" столкнула его на пол.
