Обалдеть! Сто лет! Будущий властитель княжества! Похоже, ты, Даша, разинула рот на каравай, который тебе не по зубам.
И словно в подтверждение моей догадки за окнами вагона раздался жуткий протяжный вой, а спустя миг по стеклу что-то ударило. Я посмотрела — а это расплющилась и стекала жуткая красноглазая морда.
— А-а-а! — заорала я дурниной, перемахнула через оба города и рухнула прямиком в руки дракона.
Честное слово — не специально! На чистом инстинкте, от страха! Но Лизард как будто был к этому готов и даже обрадовался. Он прижал меня к груди, не дрогнув под весом свалившегося на него счастья.
— Ну вот. Я же говорил, что они мерзкие. Не бойся, ты в безопасности, — сказал наполненным довольством голосом и погладил меня по волосам.
Сердце дракона под моим ухом билось часто-часто. И его-то уж точно не от страха, как мое. От этого я мигом успокоилась.
Ведь в его руках я действительно чувствовала себя защищённой, к тому же вспомнила, что хозяйка, у которой на все случаи жизни есть стяг. Оторвала голову от крепкой груди, села прямо и решила удачным случаем воспользоваться.
— Ох, простите, орта-еро, — прошептала потупившись. Смущение далось легко, потому что я его испытывала. — Это всё от неожиданности.
Я завозилась в объятьях дракона, и он нехотя их разжал. Вздохнув, я встала, оправила платье, села на свое место и, взмахнув стягом, закрыла окна плотными ставнями. А потом сделала вид, что вернула внимание к рондо-гону: уставилась на игровое поле и вздохнула ещё раз, еще тяжелее.
— Ты ведь сейчас пытаешься меня подвести к какой-то мысли, да, Дарья?
Да что ж он такой проницательный-то? Все время забываю, что это дракон, а не обычный земной мужчина. Хотя Хелл ведь предупреждал, что все эмоции должны быть максимально натуральными, ибо фальшь медиатор почует драконьим чутьем.
— Да, орта-еро, вы правы, — посмотрела ему в глаза прямо, решив пойти ва-банк, — я пытаюсь сделать так, чтобы вы со мной согласились: каждый из нас может мечтать о лучшей для себя доле.
— Так я с этим согласен.
— И каждый имеет право на здоровый эгоизм, чтобы предпринимать попытки этой доли добиться, — продолжила я гнуть свою линию. — К примеру, Лайза не сделала ничего ужасного. Лично я не могу относиться к ней как к преступнице и осуждать. Всё время ставлю себя на её место. Думаю, а разве бы я не поступила так же, если бы меня вынуждали делать то, что я не хочу?
Вчера за ужином Лайза нам рассказала от чего бежала: за слишком дерзкий и непокорный характер на семейном совете решили отправить львицу на перевоспитание в монастырь Двуликой Матери на пять лет. Я живо представила, каково для девушки её склада характера такое и тут же прониклась сочувствием.
— Но ты ведь делаешь то, что не хочешь. Это называется долг, — стоял на своём медиатор. — И я делаю то, что не хочу — выполняю свой долг.
— Но если бы я знала, что могу все изменить, никого при этом не убив, я бы рискнула и изменила! — горячо, пожалуй, излишне горячо возразила я. — Вы не представляете, как мне страшно представлять долгие годы в поезде! Я хочу жить свободно: ехать куда хочу, заводить друзей, создать семью, детей.
Лизард замер, рассматривая меня очень внимательно, как будто пытаясь проникнуть внутрь.
— Даша, не играй со мной. Ты нашла способ избавиться от долга?
М-да. То ли я плохая ученица, то ли столетний дракон мне не по зубам. Интересно, если сейчас скажу, что нашла, это будет рано? Да, я чувствую его влечение и симпатию, но сильны ли они настолько, чтобы пойти ради меня на нарушения должностных инструкций? Дилемма. Никаких признаний дракон не делал. А случайные касания, учащённое сердцебиение и долгие взгляды — ненадёжные гаранты.
— Не совсем, — струсила я и вильнула в сторону. — Но я точно знаю, что он есть. Не может не быть, потому что выход есть всегда. Я буду его искать, и мне бы не хотелось, чтобы вы, орта-еро, или кто-то другой из медиаторов мне помешали им воспользоваться. Поэтому в этой ситуации я на стороне Лайзы. Я её понимаю.
С этого момента дракон стал рассеян и задумчив. Делал ходы невпопад и пропустил нападение на строителей дороги моих кабанов. Я сочла это хорошим знаком. Зерно посеяно. Пусть прорастает. Если наша с котодемоном ставка на расположение ко мне медиатора оказалась верна, то она сработает. А если мы обманулись и приняли желаемое за действительное, то с этим планом можно проститься. А мне можно будет закатать губу, спуститься с небес на землю и заиметь пару женских комплексов — безразличие дракона к моей судьбе станет для моего самолюбия жестоким ударом.
— Не люблю разговоры о пустых и несбыточных мечтах. Они портят мне настроение и сбивают с реального пути, — вдруг выдал дракон зло и свернул игровое поле, — достаточно на сегодня игр, Дарья. Продолжим завтра.
Меня его слова царапнули, но в то же время здравый смысл подсказывал, что раз всегда выдержанный и вежливый медиатор вспылил, я его задела. А вызывать эмоции — любые — это часть учения котодемона. Драконы из-за долголетия привыкли их ценить и к людям, которые способны на них вывести, начинают относиться по-особенному.
— Согласна с вами, — ответила ровно и первая поднялась на ноги. — Тем более время позднее, а завтра начнётся новый бесконечный день, в котором я опять буду должна угождать пассажирам. Доброй ночи, орта-еро.
В моих словах не было ни горечи, ни надрыва, чтобы вызвать сочувствие. Просто ровная констатация факта. Я не стала ждать Лизарда и отправилась в свой вагон, не оглядываясь.
На Землю мы прибываем послезавтра утром, и есть ещё завтрашний день. Он очень важен в нашем плане, потому что призван показать дракону, что моя жизнь способна продолжаться без него. Что он выйдет в мире Двуликих, а Хеллер останется рядом. Котодемон гарантировал, что если дракон на меня запал — в чём мой помощник не сомневался, — то это его добьет. Внутренний собственник не позволит крылатому ящеру отпустить сокровище, которым он ещё не наигрался.
Глава 26
Планы — это замечательно, но иногда жизнь вносит коррективы, и тогда о них приходится забыть. «Веселье» началось с утра за завтраком. Мы четверо столовались у меня в вагоне, а нимфы, гнома и дриада — в зимнем саду. Я сотрудницам объяснила, что хозяйский вагон временно используется медиатором и сделала что-то типа селектора для экстренной связи. Как могла — в технике я не сильна, но с помощью стяга и не такое можно сотворить. Так что теперь у меня под потолком висел рупор, а у девочек в вагонах имелись трубы, в которые они мне могли сообщить срочную информацию.
Так вот, только Оргух подал молочную кашу с ягодами, а к ней свежие булочки с маслом и сыром, как рупор ожил:
— Даша, поднимись срочно в бассейн, — раздался из него потусторонний голос одной из дочерей морского царя.
Мой горе-телефон так сильно искажал звук, что определить, кто именно меня звал, не представлялось возможным.
