Мы ворвались на кухню – и все замерло. Воцарилась полная тишина, чего из-за всей творящейся там работы никогда не случалось от самого рассвета до заката.
Первым пришел в себя Одо.
– Ли! Бегом вперед, освободи лестницу! Мири, три вдоха, они тебе пригодятся! – Он подошел ко мне и придержал за плечи, пока я набирала эти три столь необходимые глотка воздуха. – А теперь беги!
И мы помчались по лестнице во главе с Ли, который расчищал нам дорогу до самого верха.
– Прочь! – заорала я, врезаясь в двери детской, и все вокруг отскочили на шаг, открывая нам путь к колыбели.
Мое сердце разбилось на части. Прежде бледная, кожа Авроры теперь приобрела странный мучнистый оттенок. Лишь легкий трепет кружева свидетельствовал о том, что малышка еще дышит. Я не знала, что делать.
Но знал Виридити.
В три козлиных прыжка он добрался до колыбели, ткнулся носом в малышку, подышал ей в щечки. К ним немного вернулся цвет, Аврора тихонько вздохнула и, протянув обе ручки, схватила кончик рога.
Единорог застыл неподвижно, как скала, опустив голову, пока малышка крепко держалась. К ней вернулся румянец, дыхание выровнялось, и медленно, но верно она снова превратилась в здорового ребеночка, которым была еще вчера.
Но одновременно с этим я видела, как жизненная сила покидала Виридити. Его ослепительно белая шерсть стала тусклой, затуманились глаза. Когда Аврора наконец со вздохом отпустила его рог, он, пошатываясь, сделал пару шагов в сторону и едва не упал.
Едва – ведь мой дорогой папа успел поддержать Виридити, а затем помог ему лечь на постель, которую мама и Мелали наспех соорудили из подушек и наброшенного на них одеяла.
Виридити выглядел ужасно.
– Воды, быстро, – приказал папа Ли, и тот побежал за тазом.
Однако моя магия фей рвалась наружу. Я ощутила, как она меня подталкивает, и сразу поняла, что нужно сделать.
Я присела рядом и положила голову Виридити себе на колени. Настал мой черед обхватить его рог ладонями, но на этот раз сила потекла не из него. А из меня к нему. Наитие сразу же подсказало: он использовал собственную врожденную силу, и через его рог она преобразовалась в то, что сумело исцелить Аврору. И теперь я восстановлю его магию, отдав ему свою.
Не знаю, видел ли кто-то – кроме Брианны, разумеется, и, возможно, Джеррольда, – как это происходило. Золотистый поток из моих рук стекал в рог Виридити, словно сила была жидкостью, и он ее впитывал. Я видела это и чувствовала – и велела хлынуть быстрее. И чем больше моей силы вливалось в него, тем лучше единорог выглядел. Шерсть медленно возвращала надлежащий блеск. Грива из жесткой, как солома, снова стала шелковистой. И, наконец, выцветший, словно сухое дерево, рог обрел былое жемчужное сияние. Единорог тяжело вздохнул и открыл глаза. Их больше не затягивала молочная пелена, они казались яркими и прекрасными, как безоблачное небо.
Как раз в этот момент вернулся Ли со свежей водой в тазу – он вышел из гардеробной моей мамы. Кивнув в знак благодарности, Виридити опустил голову и принялся пить – у него это вышло довольно изящно. На его крошечной бородке остались капельки, похожие на хрустальные бусинки.
– Не откажите в любезности, – проговорил он тем же мелодичным, хрипловатым голосом, – угостить меня парочкой клубничных пирожных, которые, как я почуял, пекутся на кухне?
Мама была слишком занята Авророй, которую обнимала, бормоча ей что-то в слезах. А папа опустился на одно колено – и, конечно же, его примеру последовали все присутствующие, ведь когда король преклоняет колени, остальные тем более не должны стоять.
– Сэр Единорог, – произнес он торжественно. – Вы спасли мою дочь. Все в королевстве, что бы вы только ни пожелали, кроме моей семьи, будет вашим.
Виридити негромко рассмеялся.
– Клубничные пирожные меня вполне устроят. И еще водички.
Ли чуть не запутался в ногах, рванув к лестнице еще до того, как папа успел приказать ему спуститься на кухню. В итоге таз забрала и вернула вновь полным Анна, глядевшая на единорога такими большими и круглыми глазами, что они занимали чуть ли не половину ее лица. Я даже не заметила ни Анну, ни Элль, а они были рядом. И Джайлз, и Роб, и Нат, вся Свита Авроры были рядом и делали все, что могли. Элль принесла еще воды, Анна укрыла Виридити своей лучшей шалью, Гил, Роб и Нат не подпускали людей к прекрасному созданию, чтобы тот не почувствовал себя в опасности. И я так ими гордилась! И Брианна тоже, ведь увидев, что мы, Свита, держим все под контролем, она спокойно удалилась.
Поскольку у Виридити не было рук, все присутствующие соперничали за возможность покормить его пирожным. Я разрывалась между восхищением и весельем, разбавленными щедрой долей усталости. Но я не собиралась уходить, пока единорог не решит, что ему пора вернуться в лес. Не считая пути через дворец и город, единственным его выходом была моя дверь в дереве. И, если уж начистоту, когда я опустошила все свои запасы сил ради единорога, я почувствовала себя абсолютно пустой. И если мне придется открывать ту дверь… что ж, я не смогу.
Однако чем больше мы сидели в детской, успокоенные и окруженные радостью, тем быстрее ко мне возвращались силы. И я вспомнила, чему учили все истории и сказки: магия светлых фей рождается из счастья и удовольствия, которое испытывают люди.
Магия светлых фей… наверняка же это означает, что мой отец был светлым! От облегчения у меня чуть не закружилась голова.
Когда Виридити слизнул последнюю крошку с чьей-то дрожащей ладони и осушил всю воду, он выбрался из своего гнезда из подушек, и я последовала его примеру. Правда, у него вышло гораздо изящнее. Хорошо, что он приковывал все взгляды, потому что я поднялась на ноги уж очень нетвердо.
– Настал час моего возвращения домой, – произнес единорог с великим достоинством. – Меня сопроводит Мириам.
– Неужели мы больше никак не можем вас отблагодарить? – заговорила на этот раз мама, которая наконец передала Аврору Мелали и теперь сложила руки перед собой, словно была готова молиться на Виридити.
Он покачал головой.
– Не стоит. Был рад помочь. Кто-то сотворил с вашей малышкой ужасное. Это была болезнь, принесенная на крыльях заклинания. – Единорог повернулся к изможденному волшебнику. – Обыщите комнату, выясните, как она сюда попала, и тогда узнаете, кто ее принес. Это будет предмет, возможно, очень маленький.
Джеррольд поклонился.
– Обыщу. Не сомкну глаз, пока не найду.
Виридити тоже ответил поклоном.
– Тогда я вас оставлю. Пойдем, Мириам.
Мы спустились по лестнице для прислуги в молчании, однако оно не было неловким. Думаю, мы оба слишком устали, я могла ощущать лишь огромное облегчение и благодарность, а Веридити – очевидно, столь же огромное удовлетворение. И он имел полное на него право, он спас положение и безусловно рисковал жизнью, сделав ставку на то, что я не заманивала его в ловушку. А затем он исчерпал свою магию, даже не зная, сколько времени уйдет на ее восстановление, – при этом сам он оставался бы беспомощен.
