Чувствую себя паршиво. Я собирался ее отпустить без лишних слов. Согласиться с ее решением и молча позволить уйти, но известие о ребенке напрочь выбивает почву из-под моих ног. Я знаю, что Лена не хотела детей, она намеренно заботилась о том, чтобы не забеременеть, пила таблетки, в опасные дни цикла еще и презервативы мне в руки совала, но мы прекрасно знали, что будет если средства защиты дадут сбой. Лена планировала рожать, хоть и беременность в принципе была исключена.
— Я просто не хочу ребенка.
В Лизе моя тирада не вызывает никаких эмоций. Она так же холодно смотрит на меня, только теперь ко всему прочему еще и руки на груди складывает. Защитная реакция, но я пропускаю это все мимо ушей.
— Обещай мне подумать. Еще раз подумать и позвонить, если решишь оставить ребенка. Лиза, ты слышишь? — она кивает. — Позвони мне, если передумаешь. Я… мы справимся. Я не обещаю, что мы станем семьей, что я заменю тебе тусовки или что смогу стать тем, кто тебе нужен, но я помогу с ребенком. Возьму на себя воспитание, смогу уделять ему время.
Лиза мотает головой и отходит. Я понимаю, что мне не удалось ее уговорить и она уйдет. Большего, чем я уже сказал, не говорю. Следую за ней молча. Смотрю, как она обувается, как надевает куртку и выскакивает из квартиры. Ее чемодан остается в коридоре. Его забирает Тагаев. Он, вопреки моим ожиданиям, не бросается на меня с обвинениями или угрозам, говорит лишь:
— Ты ей не подходишь. Изабелле нужен другой человек.
Спорить я не собираюсь, сам прекрасно это осознаю. Лиза — его богатая наследница. Впрочем, какая Лиза. Изабелла. Звучит красиво и ей подходит. Жаль, что даже настоящим именем она не пожелала со мной поделиться.
Глава 37
Изабелла
Возвращение домой, несмотря на соблюдение отцом обещаний, дается мне с трудом. Я отвыкла. От огромного просторного дома, от своей комнаты, которая когда-то была мне родной, от своих вещей и от прислуги. Первое время шарахаюсь даже Дарину, но она меня всегда раздражала, так что я даже не удивляюсь.
В первый вечер по возвращению ко мне в комнату пришла мама. Она села на край кровати и погладила меня по спине. Пообещала обязательно решить проблему беременности и рассказала, что уже делала аборт. Оказывается, у меня мог быть не только ненавистный старший брат, но и младшая сестренка или тот же братик. Интересно, какой бы я выросла, если бы в нашей семье был кто-то еще? Был кто-то, кому я могла бы уделить внимание и кто считал бы меня умнее и старше. И кто не относился бы ко мне с такой жгучей ненавистью.
Демьян, кстати, сделал вид, что ничего не произошло. Когда я вернулась, он окинул меня равнодушным взглядом и бросил одинокое «Привет». Я ему даже благодарна. Такое его отношение означало, что ничего не изменилось. Мир вокруг по-прежнему такой, каким был до того, как я сбежала. Жизнь продолжается, она не остановилась, хотя мне казалось иначе. Я не сидела взаперти, мы гуляли, но это оказалось совсем не тем, что мне было нужно. За то время, что я провела с Тарасом, я разучилась коммуницировать с людьми. Я стала их бояться.
Когда в дверь комнаты стучат, я вздрагиваю и собираюсь сделать вид, что сплю, но у меня не получается. Отец бесцеремонно заходит внутрь и сразу меня замечает.
— Доброе утро, — говорит бодро. — Надеюсь, ты уже в состоянии ехать, потому что я договорился с клиникой и врачами. Тебя уже ждут.
— Ждут? — переспрашиваю.
— Да. Ты пробудешь там несколько дней.
— Зачем так долго?
— Тебя обследуют, возьмут анализы, проверять, в каком состоянии твой организм. Все же, ты жила не дома, мы не следили за твоим питанием.
— Со мной все в порядке.
— Я не сомневаюсь, — отвечает папа. — Но тебе проведут мини-операцию под наркозом. Мы должны убедиться, что все будет в порядке. Малыш… оттягивать нельзя. Чем дальше, тем больше риски.
Я киваю. Действительно. Я ведь все решила, точно определилась, что не собираюсь вынашивать ребенка. Оттягивать нет смысла, поэтому говорю отцу, что буду готова через полчаса и действительно спускаюсь, правда, слегка опаздываю.
Ко мне снова представляют Костика, правда, на этот раз он должен меня слушаться. Пока я спускалась, слышала, как папа объяснял ему концепцию нынешней работы. Она изменилась. За мной нужно присматривать, но не опекать.
— Если что-то понадобится — звони, — просит отец.
— Хорошо.
В прохладном салоне автомобиля пахнет хвоей, от которой к концу поездки у меня начинает болеть голова. На прием к врачу я прихожу абсолютно разбитой и на вопросы отвечаю с трудом. После меня отправляют на осмотр и УЗИ. Перед кабинетом последнего несколько женщин. Все они с большими животами, счастливые, улыбающиеся. Кто-то с будущим отцом ребенка, кто-то с подругой или мамой. Я занимаю свое место и принимаюсь ждать. Я записана, но мы приехали раньше, поэтому вынуждено остаюсь на диване и ожидаю назначенного времени.
Когда оно приближается, выдыхаю с облегчением и прохожу в кабинет. Меня встречает пожилая улыбающаяся женщина. Она берет у меня карточку, что-то в ней записывает и просит ложиться. Я следую ее указаниям и уже через минуту на мой живот льют прохладную жидкость, которую размазывают датчиком по коже.
— Срок совсем маленький, — сообщает врач. — Пять неделек всего, для сердцебиения совсем мало. Вас что-то беспокоит?
— Нет.
— Хм… — она берет в руки карточку и вздыхает. — Понятно… прерывание.
Дальнейшие манипуляции проводит молча. Ничего не говорит, выдает листок с результатом и отдает карточку. Прощается как-то холодно. Я чувствую себя неуютно здесь. Тут другая аура. Передо мной на этом исследовании были женщины, которые готовятся к родам, а я… я пришла избавляться от ребенка.
После УЗИ меня отправляют в палату и говорят, что я пробуду там до завтра. Когда будут готовы результаты, они назначат время проведения аборта, а пока я побуду в больнице под наблюдением. Понятия не имею зачем это, но соглашаюсь. Пока что папа исполняет все, что обещал. Не сильно надеюсь, что так будет всегда, но пока наслаждаюсь возможностью почувствовать свободу, хоть и сделать это в маленькой одноместной палате сложно.
От обеда я отказываюсь, но ужин мне приносят, не спрашивая. В палату входит молоденькая девушка, на первый взгляд чуть старше меня. Она ставит поднос на тумбочку и с улыбкой желает мне приятного аппетита.
— Я не голодна, можете забрать.
— Ох, — она искренне расстраивается. — Токсикоз? Понимаю. Может, хотите чего-то особенного? Иногда мы идем на уступки нашим пациентам.
— Даже не знаю, — хмурюсь.
— Вы не стесняйтесь. А хотите мандарин? У меня есть!
— Пожалуй, да.
— Я быстро.
Девушка убегает и возвращается в палату с небольшим пакетом мандарин. Протягивает их мне с искренней улыбкой. Я почему-то проникаюсь. Девушка располагает к себе и выглядит слишком искренней.
