Я понимаю, о чем он, и испытываю вину за то, как тогда поступила. Я не должна была уходить, я обязана была позволить ему поговорить со мной, уговорить, дать нам шанс, но я сбежала из-за страха, а теперь не знаю, как убедить его в том, что хочу.
— Я не знаю, какие обещания дать.
— Никаких. Достаточно твоего согласия. Я заберу вас отсюда, как только Матвея можно будет перевозить.
Я киваю. Заберет. Нас с сыном заберет. Я не спрашиваю, как он решит проблему с отцом. Наверное, мне лучше не знать.
— Подождешь меня, пока я поговорю с врачом? Хочу расспросить его о состоянии Матвея.
Тарас уходит, оставляя меня одну. Я же… я такой прилив нежности испытываю — не передать словами. Впервые за долгое время с того момента, как уехала от Тараса. Оказывается, я успела забыть, каково это, когда мужчина все решает за тебя, заботясь и соблюдая твои, а не свои интересы.
Глава 43
Тар
С врачами говорим долго. В медицинской терминологии я практически не разбираюсь, поэтому многое прошу объяснить простым человеческим языком. Хорошо, меня слушают и поясняют. Оказывается, роды прошли сложно. Остается только представлять, через что прошла Лиза, чтобы родить мне сына.
— Сейчас повода для беспокойства нет. Через несколько дней ребенка можно будет забрать из кувеза и дальше следовать моим рекомендациям, — говорит врач-педиатр, наблюдающий Матвея.
Мы долго говорим о состоянии ребенка. У меня нет никакого опыта. Новорожденных я никогда не видел. У моих знакомых дети давно самостоятельно бегают и пытаются разговаривать, а мой сын лежит в кувезе весь в трубках. Меня, конечно, пытаются убедить, что все в порядке и причин для беспокойства нет, но липкий холод расползается по телу. Недоношенный ребенок для меня звучит, как приговор. Разве они не отстают в развитии?
Сам не замечаю, как спрашиваю об этом.
— Отстают, но не всегда. Все зависит от того, как происходило развитие в утробе. Пока что, к сожалению, ничего не могу сказать.
Я понимаю. Точнее, пытаюсь. Представляю и период адаптации в детском саду, и в школе, хотя до этого, конечно, еще очень далеко.
— Обычно дети догоняют сверстником годам к двум. У кого-то этот процесс затягивается, у кого-то и вовсе нет никаких проблем. Вы не переживайте, мы будем вас наблюдать, поставим на учет и поможем с корректировкой развития, если будет необходимость. Знаете, детки в семьях со сложным материальным положением неплохо развиваются, а у вас нет проблем с финансированием. Когда ребенок подрастет сможете посещать кружки по развитию.
— Что с состоянием Лизы? — спрашиваю, когда с педиатром разговор заканчивается.
Ее вызывают, да и задавать дальнейшие вопросы не имеет никакого смысла.
— Лизы?
— Изабеллы.
Доктор смотрит на меня странно, но лишних вопросов не задает.
— Полный порядок. Она потеряла достаточно крови и сильно ослабла, но быстро восстанавливается. Сейчас даже хорошо, что ребенок в кувезе, у Изабеллы есть возможность больше отдыхать.
— Когда можно будет их забрать?
— Забрать?
Доктор хмурится, словно раздумывает.
— Простите, но… я вас не знаю, мы договаривались с Тимуром Владленовичем о том, что он приедет на выписку.
— Я понимаю, но разве есть проблема выписать Изабеллу и Матвея? Она совершеннолетняя, а я являюсь отцом ребенка. Думаю, разрешения у Тимура Владленовича на выписку брать не нужно, или я ошибаюсь?
Я явно ему не нравлюсь. Он хмурит брови и смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я исчез. Прямо в эту минуту убрался из кабинета, но у меня, увы, другие планы. Конечно, никуда уходить я не планирую, до конца давлю и наконец, получаю вразумительный ответ.
Нет, разрешения не требуется. Да, я могу забрать Лизу, если она не против. Чудно, но подвох, конечно, будет. Уверен, что Тагаев примчится в больницу по первому звонку этого мудня. Поэтому бдительность не теряю, подключаю все свои связи, звоню Вадиму, который выслушивает меня и обещает помочь. Он, в общем-то, только консультацией может помочь, ну и по искам. С Тагаевым, который явно не привык решать вопросы по-хорошему, он ничего не сделает.
Возвращаюсь в палату к Лизе. Она крепко спит. Я хотел попросить медсестру вколоть ей успокоительное, но подумал, что ей может быть нельзя. Если Лиза планирует кормить грудью, то лучше не использовать никакие препараты. Хорошо, что они ей и не понадобились, и она спокойно уснула. Я сажусь в кресло и думаю. Много думаю о том, как дальше. Идея продавать бизнес теперь, когда я узнаю, что Лиза родила мне сына, больше не кажется блестящей. Начинать что-то новое я не хочу, а им хочется дать все самое лучшее. Конечно, нынешний ритм работы выдержит не каждый, но можно нанять новых сотрудников и переложить на них часть обязанностей. Это я, в общем-то, и планирую сделать.
На ночь мне разрешают остаться. Я доплачиваю и устраиваюсь на соседней кровати. Завтра поеду переодеваться и доставать из сейфа документ, который достал для меня Арс. Я получил его через несколько дней после того, как Лиза ушла, но так и не использовал. Теперь у меня в рукаве есть хороший козырь. Если у Тагаева будет желание перекрыть мне кислород, я его использую.
Утром просыпаюсь от теплого прикосновения к щеке. Открываю глаза и вижу Лизу со счастливой улыбкой. Все-таки, врач прав, отдых идет ей на пользу. С каждым разом она выглядит все лучше и лучше. Сегодня на щеках появился небольшой румянец.
— Привет, — говорю, тоже невольно улыбаясь.
— Я скучала, — признается неожиданно. — Так по тебе скучала.
После ее слов я понимаю, что пойду до конца. Притягиваю Лизу к себе, жму ближе, она охотно поддается.
— Скажи мне, как тебя называть? — спрашиваю.
— Белла?
— Лиза, — говорит то имя, к которому я привык. — Ненавижу Беллу. И Изабеллу тоже. Хотела давно сменить имя, но отец не позволял, так что… приходится всем представляться Лизой в надежде, что никто не заглянет в мой паспорт.
— Сможешь сменить имя, когда уедем.
— Правда?
— Правда.
Она воодушевляется, а потом сникает, словно о чем-то вспоминает.
— Об отце не думай. Мы договоримся.
Подробностей ей не рассказываю, но и так вижу, что она догадывается. Понимает, что я против ее отца ничего не смогу сделать, значит, у меня на него что-то есть.
Предупреждаю Лизу о том, что уеду на несколько часов. Она расстраивается, но виду старается не подавать. Чтобы не затягивать расставание, ухожу сразу же. У Лизы как раз завтрак и осмотр, я в палате лишний. Заезжаю домой принять душ и переодеться, скидываю всю информацию на флешку и снова еду в больницу, по пути покупая печенье, молоко, вафли, маффины. Понятия не имею, что Лиза любит и что ей можно, но фрукты, вроде как, нельзя. Успел прочитать в интернете, пока ехал в больницу.
