От холодного тона отца по спине проходится озноб. Папа, конечно, никогда не был тем отцом, который готов день и ночь дарить любовь, заботу и внимание, но и тираном тоже не был. Для меня, по крайней мере. Знаю, что Глеб точно думает иначе, да и Саше тоже доставалось. Сейчас впервые смотрю на отца как на человека, способного пойти по головам ради достижения собственных целей.
– Как только у него в графе фамилия будет написано «Багров», я сразу же отдам бразды правления Саше и исключу тебя из завещания. Лиду свою предупреди, что сын ее вне конкуренции. И, умоляю, предохраняйтесь, раз уж решил жене изменять.
– Я об этом даже не думал!
После появления Лиды последнее, что я бы сделал – смотрел на нее как на женщину. Мы даже не виделись, я любые контакты с ней перепоручил своему адвокату. Сегодняшняя встреча – вторая с момента, как подключился мой адвокат. Первая была, когда мы анализы сдавали.
– Странно. Ведешь себя так, словно она тебе дает. Голову включи и прими правильное решение. У тебя жена беременная и скоро будет ребенок. Кира, насколько я знаю, тоже с характером. Думаешь, примет это все? Потеряешь ее – так и будешь как собака на сене. И ни один ребенок в итоге отцовской любви не получит.
Глава 46
Кира
– А Кирилла дома нет?
У меня нет ни малейшего шанса не распознать разочарование в голосе мамы. Оно там присутствует, что невероятно меня раздражает. Я вроде бы не настолько плохая дочь, чтобы у матери не было желания со мной пообщаться. Но она неизменно интересуется Кириллом. Видимо, она готова исполнить все, что отец пожелает. Выполнить практически любую прихоть. Впрочем, это может быть и не ради отца. Деньги, а точнее, их отсутствие меняет людей. Знаю, что у родителей давно не тот уровень, что был раньше.
– Еще не приехал, но ты можешь его подождать.
– О, я не к нему, – звучит почти убедительно. – Я к тебе приехала. Посмотреть, как вы тут. Папа сказал, вы переехали в подаренный им дом.
– Здесь удобнее, – отвечаю сухо и пропускаю маму на кухню.
Предлагаю ей чай или кофе, но она просит вина. Ставлю перед мамой бокал и сажусь напротив.
– Как у вас дела? Как ты себя чувствуешь?
– Все в порядке. Врач сказал, ребенок развивается хорошо. А вы с папой как?
– Ох… – вздыхает мама. – Да так себе. Ну, ты же знаешь о проблемах в компании? Отец сказал, ты влилась.
– Не влилась, но пытаюсь.
– Все-таки решила продолжить дело отца в будущем?
– Можно и так сказать.
О том, что если отец решит оставить компанию мне, я отдам ее под руководство Кирилла, умалчиваю, потому что уверена, что отец не допустит меня к управлению.
– А чья это камера? – спрашивает, кивая на журнальный столик, где она расположена.
– Моя.
– Ты фотографируешь?
– Немного. В Греции начала с закатов и рассветов, а здесь перешла на портреты.
– Покажешь?
Мама тянет руки к камере, но я ее останавливаю, успевая забрать ее первой. Я с радостью покажу маме все, что сфотографировала, но не на этой карте памяти. Она вся посвящена Кириллу. Я делала снимки практически постоянно. Во время еды, с утра, когда удавалось проснуться пораньше, ночью, сразу после секса, сидя верхом на муже и глядя в его горящий возбуждением взгляд.
– Покажу. У меня на компьютере много фотографий. Их с радостью покажу.
– А здесь?
– А тут ничего нет. Я накануне достала карту памяти.
Если мама и подозревает, что я вру, то виду не подает. Соглашается на просмотр фотографий на ноутбуке. Забираю камеру и поднимаюсь на второй этаж. Уже в комнате понимаю, что забыла, где оставила ноут. В последнее время у меня проблемы с памятью, но доктор заверила меня, что это нормально в моем состоянии. Ребенок отбирает у меня много витаминов и микроэлементов, поэтому слабость, забывчивость и растерянность могут быть частыми моими спутниками.
Обыскав две комнаты, решаю, что оставила его где-нибудь в гостиной или на кухне. Спускаюсь по лестнице максимально медленно. Боюсь, что могу оступиться или мне станет плохо из-за резких движений.
– Какая неожиданная встреча, Кирилл, – слышу голос мамы и собираюсь ускориться, чтобы встретить мужа, но останавливаюсь на полпути. Замираю, потому что следующее, что я слышу: – Я скучала.
– Тоже рад вас видеть, Марина Константиновна. Вы с мужем или одна?
– Так официально, – говорит мама, понизив голос. – Совсем обо мне не думал?
– Думал, конечно, – отвечает мой муж.
Мой… муж… мой…
– О вас нельзя было не думать после того, что вы сделали.
– И что же я сделала?
– То фото на телефоне дочери ведь ваших рук дело. Обиделись, что когда-то я вас отверг?
– А ты отверг? – звонкий хохот матери неприятно режет душу и рвет сердце на ошметки.
Больно слышать такое от близкого человека, а от самого близкого из всех существующих – особенно.
– Что же, по-вашему, это было?
– Боязнь? Моего мужа и статуса…
– Марина Константиновна… – голос Кирилла звучит устало. – Ваша дочь – моя жена. Подозреваю, она находится где-то в этом доме, и вам хватает совести приставать ко мне? Или вы забыли, что я ваш зять?
Слушать их разговор дальше у меня нет сил. Я поднимаюсь по лестнице обратно. Настолько быстро, насколько могу. Захожу в нашу с Кириллом спальню. Желание хлопнуть дверью так сильно, что в какой-то момент я даже замахиваюсь, но… сдерживаюсь. Не хочу, чтобы она узнала. Пусть думает, что ее ничего не подозревающая дурочка-дочь просто уснула на кровати, пока она… там… с моим мужем.
Плачу, конечно же…
То, что я услышала – самое большое разочарование в жизни. Моя мать меня предала, пыталась расторгнуть наш брак, приставала к моему мужу. Не подруга, не знакомая, не та женщина, с которой раньше был Кирилл, а родная мать…
Когда дверь открывается, я, сдерживая рыдания, делаю вид, что сплю, но неожиданный гость не уходит. Боюсь, что если это мама, то я просто не выдержу с ней встречи, но гостем оказывается Кирилл. Он, конечно же, понимает, что я не сплю. Видит это и не уходит, наоборот, я слышу его приближающиеся шаги все отчетливей.
– Все слышала? – готова поспорить, что прямо сейчас он хмурится.
Это невероятно, но я настолько хорошо знаю интонации его голоса, что способна угадать выражение лица, даже не видя его.
– Прости, – понижает голос.
– За что? – не выдерживаю и сажусь, сталкиваясь с Кириллом взглядом.
Мой – растерянный, а его… я пока не могу понять, что в нем читаю. Там целый калейдоскоп эмоций – сожаление, разочарование, страх, смятение, любовь, жажда защитить. Так много в одном-единственном взгляде.
