– За то, что все узнала.
– Но я должна была! Тебе стоило сказать мне о том, кто прислал мне то сообщение.
– Кира…
Он вздыхает и мотает головой, словно борется с собой.
– Она – твоя мать. Какие бы цели она ни преследовала – ничего ужасного не произошло. Мы прошли ту фотографию и забыли о ней, а твои отношения с мамой остались прежними.
– Больше нет.
– Я сожалею. Я бы ни за что…
– Хватит! Пожалуйста, прекрати! Я… я ненавижу ее!
Бросаю, конечно, в сердцах. Так быстро ненависть в душе не рождается. Разочарование в человеке – да, отвращение – безусловно, но ненависть… нет. Она появится гораздо позже. Со временем. Наверное, тогда, когда я пойму, что не нужна собственной матери.
– Не говори так.
– Но это правда! – выкрикиваю. – Ненавижу! Я считала ее самым близким и родным человеком, она… господи, она к тебе приставала?
– Кира…
– Нет, скажи! Скажи же мне!
– Это было десять лет назад. Она наверняка перебрала и решила, что…
– Нет, – обрываю Кирилла на полуслове. – Слушать даже не хочу! Всё!
– Ничего не было, – пытается донести до меня Кирилл.
– Это ничего не меняет.
Я утираю слезы со щек и слезаю с кровати. Взгляд падает на камеру, стоящую на столе. Не раздумывая, хватаю ее и нажимаю на кнопку «включить». Фотография меня успокаивает. Я, конечно, еще не профессионал, да и многого не знаю, но я уже записалась на обучение, хочу изучить куда больше, чем знаю, хочу делать не просто красивые фотографии, а «правильные» с точки зрения выставления света, фокусирования кадра, расположения лица на портрете и так далее.
– Собираешься фотографировать?
– Хочу запомнить тебя таким.
– Каким?
– Идеальным, Багров.
– Я, кстати, букет принес. Оставил его внизу.
На лице Кирилла проявляется едва заметная улыбка, но мне хватает и мгновения, чтобы поймать ее в кадр. Запечатляю и едва не пищу от восторга. Получилось естественно и красиво. Я бы даже сказала, обнаженно. Голые эмоции как они есть.
– Есть кое-что, что я должен сказать.
Кирилл отворачивается и смотрит куда-то в сторону. Я успеваю поймать кадр как раз в тот момент, когда он говорит:
– Тест на отцовство положительный. У меня есть сын.
Я думала, что умру после такой информации. Думала, что не смогу ее пережить. Думала, что это конец света, ведь это означает, что Кирилл больше не принадлежит мне всецело. Думала, потому что после всего случившегося с мамой я воспринимаю все несколько иначе. Спокойнее, отрешенней, адекватней. Если мы пережили взрослую самодостаточную женщину, которая решила соблазнить мужа собственной дочери, разве у нас не получится с обычным ребенком?
Глава 47
Кира
Проблемы начались со звонка в три часа ночи. До меня, сонной и разморенной недавним сексом, дошло не сразу, а вот Кирилл почти молниеносно подорвался с кровати и начал собираться. Я же… я сонно смотрела на него и пыталась понять, что же произошло. Голоса звонившего расслышать не удалось, но внутри почему-то неприятно кольнуло, а в голову тут же просочилась мысль про Лиду. Шестым чувством поняла, что причиной, по которой Кирилл собирается посреди ночи, является она. Если быть точнее – ее сын.
– Что-то случилось? – спрашиваю, пытаясь успокоиться.
– Да… – пауза.
Я догадываюсь, что дело в Лиде, и стараюсь себя подготовить.
– Рома попал в аварию. Они с Лидой попали. Она в порядке, а он… в общем, нужно поехать.
Не нужно, но вслух я этого, разумеется, не говорю. Киваю только, вставая следом.
– А ты чего? Ложись, спи спокойно, я помогу чем смогу и вернусь.
– Я с тобой поеду, – говорю таким тоном, чтобы у Кирилла даже мысли не было мне возражать.
– Ты…
– Я еду!
Препираться дальше Кирилл не собирается. Ждет меня молча у выхода. На сборы у меня уходит максимум три минуты. На то, чтобы посмотреться в зеркало, времени не остается. Я вижу, что Кирилл нервничает. Каким бы невозмутимым он ни казался, как бы ни старался сделать вид, что этот ребенок его не волнует, я вижу, что это не так. Знаю, что результат теста так или иначе повлиял на восприятие. Не могу сказать, что мне обидно. Скорее я отношусь к этому равнодушно. Я не воспылала ненавистью к незнакомому мне мальчику, но и любви или симпатии к нему не испытываю.
Когда садимся в машину, обращаю внимание на абсолютное спокойствие, с которым Кирилл ведет автомобиль. Так как за рулем мне приходится видеть его нечасто, сейчас зависаю на его умении водить. На уверенности, с которой он это делает, на профессионализме. Даже Дима, которому Кирилл доверяет, водит не так.
Едем молча. Я порываюсь начать разговор, но все время останавливаюсь. Торможу, не зная на самом деле, что сказать. Мы не обсуждали результаты теста, Кирилл лишь сказал, что будет настаивать на повторном анализе, но я-то видела, что подсознательно он уже смирился с наличием Ромы в его жизни. Правда, я с этим так и не смогла смириться. Чужой ребенок, сын другой женщины, тот, кто будет отбирать внимание моего мужа и отца моего малыша.
До больницы доезжаем быстро. Выходим из машины синхронно и так же мчимся к отделению, где нас встречает заплаканная Лида. Замечаю на ее лице пластырь и несколько ссадин, а еще у нее перебинтована рука, но плачет она не поэтому.
– Кирилл, – бросается к нему едва ли не на шею. – Рома в тяжелом состоянии.
Я, конечно, терплю, хотя Кирилл Лиду даже не обнимает, но и не отталкивает. Стоит с опущенными руками, словно он абсолютно равнодушен к происходящему.
– Где врач? – Кирилл все-таки отстраняет Лиду.
– Борются за его жизнь! – выкрикивает, а затем снова начинает рыдать. – Это я… я виновата. Ты же знаешь, как плохо я вожу машину, а выхода не было, больше некому было нас отвезти. Это все моя безответственность. Если бы… если бы был кто-то, кто смог бы нас возить.
О том, что можно было вызвать такси, я тактично умалчиваю, хотя вставить свою речь очень хочется. Не знаю, почему слезы Лиды воспринимаю в штыки, видимо, потому что даже в таком состоянии она не забыла упасть в объятия моего мужа. Я понимаю ее трагедию, но ревностно отношусь к нарушению личного пространства, а ее близкий контакт с моим мужем расцениваю именно так.
– Лида! – рявкает Кирилл. – Держи себя в руках! Слезами сыну не поможешь.
Она кивает, но все же держится рядом с Кириллом. На меня внимания не обращает. Делает вид, что меня здесь не существует, а ведь я тоже приехала, чтобы поддержать ее, хотя, если быть честной хотя бы с собой, приехала я, чтобы не оставлять ее наедине с мужем. Доверия к ней у меня нет, особенно после того, что она уже успела сделать и мне наговорить.
