Мне тяжело дается проявление чувств, только с Лаской это получается естественно, само собой. Бесконтрольно. Раз попробовав, вряд ли захочешь остановиться. Это для меня очевидно. Как и то, что у нас проблемы. Потому что я не собираюсь никуда уходить.
Глава 20
Я выхожу на улицу и иду к машине. Вдыхаю прохладный воздух и тянусь в карман за пачкой сигарет, чувствуя, как ломит ребра. Эмоции не становятся тише. Удивительно, что я в состоянии думать и нашел слова, чтобы убедить Настю поговорить на нейтральной территории. Для обоих так будет лучше. Мне опасно оставаться с Лаской наедине. И катастрофически мало того, что произошло между нами несколько минут назад.
Опершись на капот, достаю телефон и набираю Рахманинова. Тит отвечает почти сразу.
— Только не говори, что планы изменились и мы с Яном будем вести переговоры с этой акулой, которую ты дразнил последние несколько месяцев. Бакунин хочет видеть тебя. И только тебя. Я как мог тянул время, пока ты на больничной койке прохлаждался.
Прохлаждался я на больничной койке, как же. Семенову за то, что он сделал, уже завтра прилетит ответка. Его же методами буду вести диалог. Мало не покажется.
— Скажи этой падле, что, пока он размышлял над моим предложением, наши конкуренты меня едва на тот свет не отправили. Багдасарова вечером наберешь, Ян в курсе дела. Полина сегодня прилетит в Москву с доверенностью, оформите все как надо. Я позднее подключусь.
Затягиваюсь сигаретой и выпускаю струю дыма в воздух. Ноль расслабления. Все мысли опять о Ласке. Не знаю, в чем причина. Возможно, в ее искренности, наивности, мягкости. У меня от Насти напрочь срывает голову. Теперь даже еще сильнее, чем несколько лет назад.
— Ты шутишь? — вскидывается Тит. В трубке слышится отборная ругань.
Рахманинов недоволен, что не прилечу. Плевать. Осталось урегулировать вопросы с банком, поставить подписи в нужных местах и проследить, чтобы не вышло заминки с платежами. Без меня разберутся. Сейчас есть дела поважнее.
Завершаю разговор и набираю сообщение Полине, чтобы подъехала к нашему юристу за бумагами и летела в Москву сегодня вечером. Без меня.
Получив СМС, она тут же перезванивает.
— Николай Сергеевич уже час ждет и не может с тобой связаться. Ты куда сорвался? У тебя так-то постельный режим и капельница, помнишь? И что значит «без меня»? Ты с нами, что ли, собирался лететь?
— С кем это с вами? — хмурюсь я.
— Александр Вениаминович урегулировал свои вопросы и просил сообщить, когда я полечу обратно. Твои родители собирались со мной… — По голосу слышно, что Полина устала и растеряна.
Теперь мне требуется пара мгновений, чтобы уложить в голове ее слова.
Со стороны мы идеальная семья. Оба с мозгами, молодые, успешные, уважающие друг друга самодостаточные люди, у которых не дом, а полная чаша. Только кроме современного навороченного ремонта с дорогими побрякушками в этой чаше ничего больше нет: ни детского смеха, ни наших счастливых улыбок, ни совместных вечеров, ни страсти. Во мне бурлит огонь, адреналин шпарит по венам и вспарывает нутро после секса с другой женщиной. Это же пиздец. Край.
— Вова, — зовет Полина, потому что я долго молчу. — Он ведь твой отец. Когда с тобой произошло несчастье, Александр Вениаминович тут же прилетел в Питер и помог все организовать, найти лучших врачей. Я сильно растерялась, все из рук падало, а он был рядом, не отходил от двери в реанимацию, пока ты не пришел в себя. Знаю, вы с отцом отдалились друг друга и почти не общаетесь, но так неправильно. Ты должен…
— Блядь, Полина, он и тебе мозги, что ли, промыл? Ничего и никому я не должен, — обрываю ее, начиная раздражаться.
Всегда это происходит, когда тема касается моего отца. В свете последних событий я ненавижу его еще больше.
— Звони юристу и лети на сделку в Москву, — цежу, давая Полине понять, что обсуждать свои отношения с отцом я не буду.
Собираюсь положить трубку, заметив, что Настя выходит из подъезда, но вопрос Полины застает врасплох.
— Я случайно подслушала разговор Александра Вениаминовича с Ольгой Георгиевной. Они обсуждали какую-то девушку и ее сына, их внука. Полагаю, ту самую, что мы недавно встретили?
— И?
— Ты сейчас у нее?
Сомневаюсь, что было так, как говорит Полина. Я скорее поверю, что отец вмешался и рассказал о девушке из моего прошлого, к которой у нас с Игорем были чувства. Уж что-что, а подбирать слова, убеждая людей и заставляя их думать в нужном ему направлении, он умеет превосходно.
— У нее.
Не вижу смысла отпираться.
— Хорошо. По-другому спрошу. Какова вероятность того, что этот мальчик — твой сын? — В голосе Полины отчетливо слышно волнение.
Исходя из того, что я узнал, думаю, стопроцентная, но вслух говорю другое:
— Такая же, как если бы ты родила того ребенка, а не довела себя истериками до выкидыша.
В трубке повисает звенящая тишина. На секунду даже кажется, что Полина сбросила вызов.
— Ты решил давить на больное? — наконец доносится ее глухое всхлипывание.
— Нет. Всего лишь напоминаю, как обстоят дела на самом деле.
— Хорошо. Я поняла. В пять у тебя капельница. И… надеюсь, ты не сам за рулем? — спрашивает Полина, видимо взяв себя в руки.
— Не сам.
Завершаю разговор и прячу телефон в карман брюк как раз в тот момент, когда Ласка останавливается рядом со мной.
Смотрит такими же огромными испуганными глазами, как и несколько минут назад, в квартире. Тонкие пальцы рассеянно поправляют выбившийся локон, когда я перевожу взгляд на пухлые губы.
Сука, наваждение какое-то. Хоть головой о стену бейся. Но я и так с сотрясом, только помогает мало. Ничего не могу поделать с собой, когда Настя рядом.
— Я вышла обсудить, как нам быть дальше. Нам — это Денису и мне. То, что сейчас произошло… Совершенно очевидно, что это было огромной ошибкой и впредь не повторится…
Повторится, конечно. И не раз. Я добрался до сладкого и отказываться от него не собираюсь. Киваю на дверь.
— Садись в машину. На улице прохладно.
Настя сомневается. По лицу видно, что она хочет вернуться обратно в квартиру. Ошибкой будет, если опять от меня сбежит и закинет в черный список, сделав вид, будто между нами ничего не произошло. Произошло. Что тогда, что сейчас — я схожу с ума от ее близости. А если бы узнал, что Ласка беременна, никуда бы ее не отпустил. Хотя бы из поля зрения. Чувство вины не может быть вечным. Игоря ничье раскаяние не вернет. Да и не нужно оно мертвым.
— Я дико голоден. Давай где-нибудь перекусим, заодно все обсудим, — предлагаю, удерживая взгляд Ласки. Пытаюсь убедить себя не не смотреть на ее губы, чтобы лишний раз не смущать.
