— Всё будет хорошо, — успокаиваю я, сжимая её ладонь. — Сейчас будем в больнице, не переживай. Вы в какую нас везёте? — спрашиваю у медсестры.
— В двадцать шестую.
Со Светиного телефона я скидываю название больницы Лёше и всю дорогу молюсь за их малыша. Хоть бы всё обошлось. Знаю, что Света сейчас испытывает. И никому не пожелаю такое пережить.
После осмотра её поднимают в отделение гинекологии и ставят кровоостанавливающую капельницу. Мне делают обезболивающий и жаропонижающий уколы. Правая рука почти не двигается и болит — в неё попал осколок стекла, который вытащили ещё в карете скорой помощи. Сильно клонит в сон, но я держусь из последних сил. Подписываю отказ от госпитализации, не желая находиться в стенах больницы, и присаживаюсь на свободную постель рядом с кроватью Светы. Мне разрешили с ней немного побыть. В какой-то момент прикрываю глаза, а когда открываю их, вижу перед собой Динара. Он трогает моё лицо кончиками пальцев и смотрит растерянным, немигающим взглядом, от которого всё переворачивается внутри. На секунду даже кажется, что это сон.
— Наташа, — судорожно выдыхает Динар. — Малышка… Ты в порядке!
Он крепко обнимает меня, чем причиняет дискомфорт руке, и я громко охаю.
— Прости, я не нарочно. Думал, что у меня сердце остановится, когда узнал про аварию. — Он присаживается рядом и внимательно разглядывает моё лицо. — Это подруга? — кивает на спящую Свету.
— Двоюродная сестра Ильи.
— Мужчина, выйдите немедленно из палаты! Что за самоуправство? Вам кто разрешил здесь находиться? — словно сирена верещит медсестра, появившаяся в дверном проёме.
— Две минуты, и я уйду, — твёрдо произносит он Динар. — Мне заведующая разрешила.
Медсестра недовольно хмыкает и закрывает за собой дверь.
Я очень устала и хочу, чтобы этот ужасный день наконец-то закончился. Может быть, попросить Динара отвезти меня домой?
— Как это произошло? — спрашивает он.
О том, как мы попали в аварию, нет сил рассказывать. Вообще ни на что нет сил.
— Я хочу домой, к Тиму. Отвези меня к нему. Пожалуйста…
— Прямо сейчас? — На лице Динара появляется замешательство. — Разве тебя не госпитализировали?
— Со мной всё нормально. Я написала отказ. Осталась ненадолго со Светой. Сейчас её жених должен приехать.
— Нормально? — хмыкает он. — Ты уверена?
— Я отделалась ушибами, небольшими ранами и потерей нервных клеток. Но в целом да. Всё нормально.
— Ладно… Ты подожди чуть-чуть. Я сейчас найду твоего врача, и, если он подтвердит, что твоей жизни ничего не угрожает, отвезу домой.
— Спасибо. Надеюсь, это будет быстро?
Но Динар не отвечает и выходит из палаты.
Света спит. Я остаюсь ждать Асадова и снова борюсь со сном. Динар возвращается через десять минут. Помогает мне покинуть стены больницы, аккуратно поддерживая за локоть левой руки. Я чувствую себя маленьким нашкодившим ребёнком. Хотя отчасти это так и есть.
Забираюсь на заднее сиденье и отворачиваюсь к окну. В салоне тепло и пахнет Динаром. Это расслабляет и одновременно напрягает. Но всё же больше успокаивает, или это действие укола, который сделала медсестра?
Я закрываю глаза и открываю их, когда чувствую, что меня берут на руки.
— Что ты делаешь? — Упираюсь ладонями в крепкую грудь и встречаюсь с чёрными глазами.
— Всего лишь хочу отнести тебя в дом, маленькая, — нежно говорит Асадов и касается губами виска. — Расслабься и руки так не напрягай. Мне неприятно.
Отдёргиваю их от его груди, вспоминая, что у него под одеждой шрамы. Динару до сих пор больно? Или он гасит таким образом моё сопротивление?
— Я сама в состоянии дойти. Отпусти меня.
— Не хочу. Лекарства дома есть какие-нибудь? Врач сказал, что через три часа нужно выпить ещё одну дозу обезболивающего — порез на руке очень глубокий — и утром обязательно вызвать терапевта, чтобы назначил лечение. Похоже, у тебя бронхит.
— В разбитой машине остались вещи и аптечка... Но и дома должно что-нибудь быть... Пожалуйста, не прижимай меня так к себе, если не хочешь, чтобы я опять сделала тебе неприятно.
Хватка Динара становится слабее, но мне от этого всё равно не легче. Кожа покрылась мурашками, а я, как дорвавшийся до дорожки наркоман, втягиваю в себя знакомый аромат, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не коснуться губами его шеи. Медсестра же ничего не перепутала и сделала мне нужный укол?
— Я очень испугался за тебя, Наташа… — признаётся Динар. — Тебе следовало остаться под присмотром врачей. Зря я не настоял. Ты очень слабая.
— Я бы всё равно вернулась домой! — настырно заявляю я. — А твои запреты… Мне уже давно нет до них никакого дела!
Грудь Динара подрагивает от смеха, а на лице появляется улыбка.
— Поэтому ты сейчас дома и я не стал с тобой спорить.
Едва открыв дверь, навстречу нам выбегает бледная и испуганная Серафима.
— Боже, живая! Слава богу, живая! Когда Илья позвонил, я так переживала! Сразу же набрала Динару...
— Всё хорошо, Сима, — перебиваю няню.
— Да, не переживайте, Сима, — ёрничает Динар. — Всего-то лицо разбито, правая рука не двигается и бронхит заработала, — перечисляет он. — Хорошо отдохнула, да, Наташ? Серафима, есть в доме обезболивающее? — спрашивает командным голосом, и мне снова хочется ударить его в грудь.
— Должно быть! Сейчас поищу. Вы идите пока наверх.
— Поставь меня на ноги, — протестую я. — Я хочу зайти к Тимуру.
— Завтра. С ним всё в порядке. Сын погулял, покушал, послушал сказку и спит.
— Ты… Ты укладывал его спать? — удивлённо выдыхаю я.
— В обеденный сон. И под чутким руководством няни. Она ни на шаг от нас не отходила, а потом заставила меня читать с чувством и интонацией сказку про волка и семерых козлят. Песенку козы я пел тонким голоском, можешь себе такое представить? — смеётся Динар.
Я улыбаюсь, борясь с желанием крепко обнять его и коснуться губами бьющейся жилки на шее. Голова всё так же кружится, но кажется, больше не от температуры и пережитого стресса...
Динар несёт меня наверх и укладывает на кровать, помогает снять ветровку и осматривает её оценивающим взглядом.
— Она вся в крови. Её нужно выбросить.
— Завтра со всем разберусь. Оставь на стуле, — прошу я.
Он небрежно вешает ветровку на спинку, и из кармана выпадают синяя коробочка и мой телефон. Это кольцо в футляре — не переходящее знамя, а атрибут эстафеты олимпийского огня. Даже интересно узнать, к кому следующему попадёт синий факел. Асадов опускает глаза на пол и затем поднимает коробочку вместе с телефоном, даже не посмотрев на меня. Открывает её без разрешения! Как некультурно!
