Тут уж Берта не утерпела.
— Но Аллен признает, что был там. Он…
— Конечно, признает, — фыркнул Селлерс. — Все это, вместе взятое,
еще раз доказывает, что эта подборка отпечатков — чистая липа, доказательство
невесть чего, истории, взятой с потолка Дональдом, чтобы спасти свою лицензию.
— Но послушай, — не унималась Берта. — Слишком уж много
ляпов — до смешного. Дональд мог бы придумать и поумнее.
— А я думал, что ты намерена расторгнуть с ним партнерство и
выйти сухой из воды, — бросил Селлерс.
— Я за честную игру, — окрысилась Берта, — и хочу, чтобы
Дональду не перекрыли кислород за здорово живешь!
— Могу сказать тебе, что ожидает Дональда. Знаешь ли ты, что
такое вытрезвитель?
По лицу Берты было видно, что она не уяснила, к чему клонит
Селлерс.
— Если не знаешь, то расскажу, — продолжил тот. — Пьяниц
подбирают на улицах и бросают в этот бункер.
Ребят там выворачивает наизнанку. Они блюют на стены, на пол
и друг на друга. Они вопят и рычат или храпят, кто в отрубе. Они дерутся и
изрыгают проклятия, теряют всякое самообладание.
Теперь твоему дорогуше Дональду предстоит оказаться в
вытрезвителе для пьяниц. Утром, возможно, ему удастся доказать, что был
трезвым, но сейчас у меня не вызывает сомнения, что он пьян. Иначе зачем ему
распинаться о том, что у него есть отпечатки пальцев Карлетона Аллена. Будь он
трезвый, разве стал бы доказывать, что снял все эти отпечатки в мотеле
«Постоялый дворик».
Может быть, Дональду придется пробыть в вытрезвителе два или
три дня, пока он не протрезвится. Только на трезвую голову он сможет рассказать
мне всю правду про эти отпечатки. И тогда я его выпущу.
— Ты не посмеешь этого сделать, Фрэнк, — вырвалось у Берты.
— Еще как посмею, черт меня подери. Сама увидишь.
— Хорошо же, но тебе это даром не пройдет.
— А кто сможет мне помешать? — спросил Селлерс, обдав ее
негодующим взглядом.
— Хотя бы я, — ответила Берта, гневно глядя на него.
— Раз так, то выслушай меня, Берта Кул. Ты спелась с этим
маленьким хитрецом, и он держит тебя в напряжении с того момента, как только
стал твоим партнером. Тебе достаются все шишки, а с него — все как с гуся вода.
Он и сейчас тебя подставил — шансы у тебя сохранить лицензию такие же, как
уцелеть в аду у снежного кома. Это я бросаю тебе спасательный круг, да и то
только в память старой дружбы. Надеюсь, у тебя хватит ума уцепиться за него, а
я позабочусь вытащить тебя на берег. Ты сможешь вернуться к прежней привычной
жизни респектабельного детектива и спать спокойно. Дела подобного рода, как
это, чреваты серьезными последствиями и явно тебе не по зубам.
— Они и тебе не по зубам — иначе ты бы не гонялся за нами, —
заметила Берта. — Если бросишь Дональда в вытрезвитель, не надо мне от тебя
никакого спасательного круга.
— Считай, что почти осталась без лицензии, миссис Берта Кул.
— А ты знай, что я тебя послала ко всем чертям,
самодовольный сукин сын! — крикнула Берта. — Ты, может, и не поверишь, но
можешь считать, что остался без работы — это я тебе говорю.
Выведите ее! Отправьте малыша в вытрезвитель! Он накачался
наркотиками, — распорядился Селлерс.
Глава 14
Вытрезвитель оказался именно таким, каким описал его сержант
Селлерс.
Вначале, когда меня бросили туда, народу там было немного,
да и сильно пьяных не было.
Один был арестован за то, что находился за рулем в нетрезвом
виде. Он был весьма прилично одет и без конца сетовал на то, как это отразится
на его добром имени, на его жене и детях, и коротал время, оплакивая свою
горькую судьбину.
Еще там был общительный алкаш, который непрестанно ко всем
обращался, вновь и вновь пытаясь пожать руки своим сокамерникам.
Он все время рассказывал о том, что с ним случилось. Клялся
в вечной дружбе. Пожимал руки. Для верности, что никого не пропустил, вновь
обменивался рукопожатиями с каждым по нескольку раз, не забывая пои этом
говорить одно и то же.
В нашей камере был и еще один, которого сначала тянуло на
подвиги, и он лез с кулаками на каждого, но, к счастью, скоро вырубился и
заснул.
Около двух часов ночи стали поступать экземпляры хуже
некуда.
Вытрезвитель напоминал большую квадратную клетку с цементным
полом, посередине которого проходил желоб для стока нечистот, и утром, когда
пьяниц выдворяли восвояси, его промывали струей воды под напором из шланга.
Обычно нечистоты стекали к центру пола и дальше по желобу —
в сток, но около трех часов утра, когда в вытрезвиловке был полный кворум, пара
«полутрупов» своими телами закрыли решетку стока и вся эта дрянь стала
накапливаться по всему полу. Запах блевотины стал невыносимым.
Забившись в угол, я пытался избегать как затопляющих
помещение нечистот, так и своих сокамерников.
Раз или два мне даже удалось задремать.
В шесть часов утра нам принесли горячую бурду, которая, судя
по всему, выдавалась за кофе. Бедолаги с мутными глазами тянули к кружкам
дрожащие руки.
В половине девятого утра всю компанию погнали в суд, но
когда я попытался отправиться вместе с остальными, меня попросту оттолкнули.
— Для суда вы еще слишком пьяны, — заявил мне
сопровождающий. — Оставайтесь здесь!
Так меня и оставили вкупе еще с четырьмя насквозь
пропитавшимися нечистотами сокамерниками, у которых видок был такой, что
выводить их куда-либо явно не имело смысла.
В девять часов выкрикнули мое имя.
Я прошел к двери вытрезвителя.
Какой-то человек сказал:
— Сюда, — открыл мне дверь, и я вышел.
Надзиратель вернул отобранные у меня вещи в присутствии
полицейского, и тот прошел со мной в лифт.
Мы петляли, пока не добрались до кабинета Фрэнка Селлерса.
Сержант восседал за своим письменным столом.
Берта Кул с видом бульдожки, стерегущей мозговую кость,
находилась здесь же, ближе к стене, с каким-то типом с серыми пронизывающими
глазами на жестком, суровом лице.
Берта представила его:
— Доусон Кесил, наш адвокат.
Он встал и пожал мне руку.
— Выслушайте меня, — сказал Селлерс, — какой мне смысл темнить?
Я не придирался к этому парню, просто мне показалось, что он пьян. Иначе ничем
не объяснишь то, что он здесь наплел. Я приказал, чтобы его поместили в
вытрезвитель с намерением перевести его в другое место или даже выпустить
совсем, как только найдем кого-нибудь, кто бы мог освидетельствовать его
состояние и подтвердить, что это вполне безопасно как для него самого, так и
для окружающих.
