— Да пошел ты! Я не буду спать ни с тобой, ни с твоим другом. Извращенец! — Гордо вздергиваю подбородок и едва сдерживаюсь, чтобы не выхватить бутылку из рук Гончарова.
Так охота заехать ею промеж его глаз. Он этого заслуживает. И даже больше.
— Ладно, будем считать, что это твое: «Да, я согласна». Если что, я тоже. — Гончаров подмигивает мне и направляется на выход.
Вот теперь действительно становится страшно. И передо мной вновь возникает выбор: остаться в номере или сбежать. А куда бежать? Мой адрес Гончаров знает. Не удивлюсь, если все обо мне знает. Подставлять девчонок хочется в последнюю очередь, потому что за мной действительно есть грехи. С законодательной точки зрения, к проводкам и документации не подкопаешься, но откуда мне знать, как вывернет следователь мою работу с подачи Гончарова? Тогда дело может принять совсем иной оборот. А еще этот придурок обещал привести друга. Куда ни шло ублажать эту скотину одного, но их вдвоем… Ни за что! Надеюсь, Константин Сергеевич пошутил и просто сгустил краски, запугивая меня в отместку за мой дерзкий язык.
Нервы, натянутые до предела, все же дают сбой, и я иду к двери. Пытаюсь ее открыть, но она не поддается. Разве в номерах возможно полностью блокировать замки? Однако сбежать я бы все равно не решилась. Почему-то уверена, что люди, которые стоят за Куваевым, могут организовать мне куда больше проблем, чем сам Гончаров.
Проходит два часа, а потом я слышу звук открывающейся двери и мужские голоса. Господи, неужели этот придурок не пошутил и пустит меня сейчас по кругу?
Окинув комнату быстрым взглядом и все еще не веря, что это происходит со мной по-настоящему, я хватаю в руки настольную лампу с тумбочки и, прижавшись к стене, принимаю оборонительную стойку.
8 глава
— Машенька, милая, я вернулся, — разносится мужественный бас Гончарова по номеру. — Где ты, солнышко?
Вернулся он, кто бы сомневался. Сердце нервно сжимается при мысли, что не один пришел, а с каким-то мужиком, как и обещал. И никакое я не солнышко. Еще буквально вчера меня обзывали дурой. К чему сейчас этот фарс?
Первым в комнате появляется Гончаров. Взгляд у него такой, будто он опять прибухнул, а в руках — две бутылки шампанского и меховые наручники розового цвета. Мог бы и не забирать у меня виски: я не прочь получить новую дозу пофигизма и безразличия. Которого почти не осталось.
Симпатичный молодой человек останавливается в дверном проеме, и мы с ним пересекаемся взглядами. Незнакомец, заметив мою оборонительную стойку и лампу в дрожащих руках, переводит озадаченно вытянутое лицо на Гончарова.
— Я предупреждал, Мирон, что у моей девочки психологическая травма после предыдущего места работы, — как ни в чем не бывало пожимает плечом Гончаров, с усмешкой наблюдая за моими попытками защитить свою честь. — Босс ее грязно домогался, и теперь Машенька настороженно относится ко всем незнакомым людям. Отчасти этого козла я даже понимаю: вон какая чистая и непорочная красавица у него перед носом кружила. Как тут было удержаться. — Костя бросает наручники на кровать и ставит бутылки на пол, игриво мне подмигивая. — Но теперь эта тварь надолго сядет. И надеюсь, больше не выйдет, да? — адресует он последний вопрос своему гостю.
Тот утвердительно кивает в ответ.
Не знаю, как я еще не спикировала на пол, но мысли уже с трудом ворочаются в голове. Не понимаю, что происходит.
Гость Гончарова тоже замечает, что мне нехорошо.
— Костя, кажется, твоей супруге плохо, она в обморок не упадет? Погоди, а вы случаем… не в положении?
Кому-кому? Супруге? В положении?
Гончаров уверенной походкой проходит через всю комнату и забирает лампу из моих рук. Вид у него уже не такой одухотворенный. И улыбка похожа на волчий оскал.
— Не вздумай, милая, это же еще одна уголовная статья. Если мне навредишь, кто тебя потом от проблем отмажет? Мирон — женатый человек, буйные девушки его не привлекают, — доносится до меня зловещий шепот, такой тихий, чтобы кроме нас двоих никто этих слов не услышал.
— Нет, мы не в положении, Мирон. У Маши умерла бабушка, сестра козни с квартирой строит. После череды не самых приятных событий у нее эмоциональный стресс.
Костя ставит лампу на место и, отодрав меня от стены, обнимает за талию и ведет к креслу.
— Психолог говорит, что нам необходимо смещать акценты на путешествия и интимные отношения, — кивает он на меховые наручники, которые лежат на кровати. — Вот мы и работаем над этим.
В такой ситуации размышлять получается плохо. Пусть алкоголь из меня и выветрился, но, похоже, еще не весь. Мыслительные процессы притормаживают.
— И правда неважно выглядишь. — Гончаров поправляет халат на моей груди и целует в макушку. — Ну ничего, сейчас гостя проводим и применим по назначению эту вещицу, поднимем твой боевой дух, — говорит он опять тихо, чтобы только я услышала. — Садись, — кивает на кресло.
— Ну раз всё в порядке, то давайте ускоримся. У меня через два часа самолет. Лыков заверит остальную часть документов с Багдасаровыми. Там всё в силе? Или тоже будут какие-то изменения?
— Там всё, как и договаривались, — отвечает Гончаров. — По бумагам проведешь двойные суммы, а по факту отдашь те, что я указал. Бонус за то, что сюда приехал и помог мне с Куваевым вопрос решить, Рафаэль оставит для тебя в ячейке.
Мирон молча открывает папку, перебирает бумаги, а потом кладет несколько листов на стол с серьезным выражением лица.
— Подписывайте, Мария Анатольевна.
— Что это?
Поднимаю голову к лицу Гончарова и только сейчас замечаю, что Костя выглядит уставшим и глаза у него не пьяные, а безразличные. Я бы даже сказала безжизненные.
— Почитай, Машенька, — ласково произносит он, но, как по мне, сильно переигрывает с заботой.
Что за спектакль он устроил? Пусть еще на колени упадет и в любви начнет признаваться для достоверности.
— Кость, а твоя благоверная в курсе, что ты наблюдаешься…
— Конечно, в курсе, — перебивает Гончаров своего гостя. — Но Маша все равно ответила взаимностью, даже узнав о моем страшном диагнозе.
Диагноз? То-то я заметила, что у Гончарова не всё в порядке с головой. Иметь с ней проблемы действительно страшно.
Беру в руки документы и пробегаюсь глазами по ровным строчкам. С первого раза уложить их содержание в голове не получается. Язык официальный и сухой, сразу видно, что поработал профессионал. Не понимаю, что за ересь мне подсунули и зачем Гончарову брачный контракт? Еще и завещание от моего лица составил.
Я пораженно выдыхаю, качая головой, и наконец пазл складывается.
— Подписывай, все грамотно составлено. Без каких-либо подводных камней. Дела я привык вести по закону и партнеров не подставляю. В том числе и по браку, — обращается ко мне Гончаров, и взгляд у него сейчас такой, что мурашки бегут по коже. — Ну и инициативы от тебя ноль. Кто-то должен сделать шаг навстречу.
