– Прошу вас…
Я без страха вошла в полутемный кабинет и, дойдя до стола, бесцеремонно сдвинула в сторону бумаги и опустила свою потяжелевшую во время блужданий по Управлению ношу прямо на стол. Герцог снял пальто, небрежно бросил его на подлокотник дивана и занял свое место.
– Что это? – спросил он, глядя на жестяную банку. Сейчас в его голосе не осталось никаких эмоций. Просто холодный и равнодушный голос чиновника, к которому пришел очередной надоедливый посетитель.
– Вы, наверное, слышали, что в Иносте придумали способ консервировать мясо, упаковывая его в жестяные банки. – Я опустилась в кресло, и откинулась на спинку, расслабляя спину. Чувствовала я себя необычно спокойно и свободно. Как будто бы от этого разговора не зависело мое будущее. – И я приобрела себе станки по производству жестяных банок для консервирования. И теперь хочу предложить вам закупать мясные консервы для армии у меня.
В глазах его светлости мелькнула и пропала непонятное чувство, он скользнул взглядом по банке и заявил:
– Вы, леди Лили, вероятно, не в курсе, но мало закатать мясо в жесть. Надо сделать так, чтобы оно там не портилось. Насколько мне известно, ни у нас, в Эсте, ни в Треане не удалось сделать это без магии. А использовать магию для такого производства – нерационально. Каждая банка будет стоить слишком дорого.
– Этой банке, ваша светлость, уже почти две недели. Как вы видите, она цела и невредима. К тому же я с легкостью могу предложить вам цену на треть ниже, чем Иноста. А если мы с вами будем дружить, то и чуть меньше.
– Хм, – герцог заинтересованно взглянул на банку. – Но как вам это удалось?
– Вы, кажется, снова забыли, – вздохнула я, – что я пришла к вам из другого мира. И у нас консервирование давно не является секретной технологией, и каждая хозяйка владеет знаниями по закатке не только мяса, но и овощных салатов и компотов.
– Хм, – он забарабанил пальцами по столу…
– Прямо сейчас, – продолжала я, – мой маг-инженер оформляет патент на изобретение, которое я позаимствовала из своего мира, и которое позволяет стерилизовать консервы, обеспечивая долгое хранение.
– Хм, – в третий раз хмыкнул герцог, – а вы сами пробовали ваш продукт? Я слышал, что солдаты в Иносте очень часто травятся консервами и бывает даже умирают… Мне не хотелось бы, чтобы нашу армию постигла подобная участь.
– Конечно же я пробовала, – улыбнулась я, – в последний раз мы вскрыли тушенку как раз перед отъездом. И она, скажу я вам, получилась очень вкусной. Вы и сами можете попробовать прямо сейчас.
– Что же, – герцог встал, давая понять, что аудиенция закончена, – оставьте ее здесь, я сам лично прослежу за ее состоянием. И дам вам знать, когда решение по вашему вопросу будет принято.
Глава 18
Я должна была уйти. По сути ни с чем. А потом пробиваться к генералам, которые все равно придут за ответом к герцогу… или королю… Или рискнуть?
Я выбрала риск. Спокойно встала, достала из кармана открывалку, которую захватила, чтобы открыть банку для дегустации, поставила острием на банку и, взяв тяжелый бронзовый пресс-папье с кучи бумаг, резко ударила по ручке открывалки, пробивая банку.
– Что вы делаете?! – кинулся ко мне герцог, пытаясь то ли остановить, то ли выкинуть меня из кабинета. А скорее всего и то, и другое вместе.
Но я уже короткими рывками резала ножом жесть, вскрывая банку.
– Вы непременно должны это попробовать, – улыбнулась я как ни в чем ни бывало, – прикажите принести хлеб и вилки. И зовите всех своих ребят. Тушенки хватит на всех.
– Сколько вам заплатила Иноста за такую диверсию? – герцог вырвал у меня из рук пресс-папье и консервный нож, – леди Лили, я вынужден арестовать вас до выяснения обстоятельств.
– Что?! – удивилась я, – но за что?!
– Я с самого начала знал, что вам нельзя доверять, – герцог был холоден. Наверное, он нажал какую-то тревожную кнопку, потому что в дверях появились два дюжих молодца. – Взять ее под стражу, – приказал он, кивнув на меня, – по обвинению в попытке провести диверсию в Управлении.
Дюжие молодцы церемониться не стали, подхватили меня под локотки с двух торон и поволокли из кабинета. Я была так ошеломлена происходящим, что не нашла ничего лучше, чем повернуться и заявить:
– Ваша светлость, вы сошли с ума.
Эта фраза как будто бы поставила точку, и я с чувством выполненного долга спокойно пошла туда, куда меня вели.
Камеру мне выделили одноместную. Каменный мешок решеткой с одной стороны и занавеской, за которой в полу была дырка для справления естественных надобностей. К счастью там было довольно чисто и не воняло. Кроме занавесочки из удобств были еще деревянные полати, которые по всей видимости выполняли роль кровати по ночам. На них в углу свернутая в компактный валик лежала постель: тонкий матрас, тощая подушка и одеяло. Постельное белье, скорее всего должны были выдать отдельно. В изголовье полатей к стене был прикреплен небольшой откидной столик, похожий на те, что я видела в поездах. Небольшое окошко в камере располагалось высоко, под самым потолком и было забрано решеткой.
Я села на деревянные полати и попыталась понять, что, вообще, происходит. Герцог прекрасно знал, кто я и откуда. И весь этот бред по поводу диверсий и Иносты… к чему это было, вообще? Месть за то, что посмела ослушаться?
Как ни странно, я не чувствовала ни страха, ни паники. Я была абсолютно спокойна и уверена в себе. И это совсем не было на меня похоже. Еще вчера я ревела бы, кричала, что ни в чем не виновата, умоляла бы выпустить и просила бы прощение за то, как вела себя.
Но не сегодня. Там на крыльце Управления, когда между мной и герцогом произошла невидимая битва, я поняла. Я сильная. И я могу не только проигрывать, идя на поводу у других, но и побеждать.
Просидела в одиночестве я совсем не долго не больше пары часов. Когда тени скрыли углы камеры к решетке подошел одни из дюжих молодцов. Отпер дверь и недовольно пыхтя сунул мне стопку постельного белья и поднос с ужином: тарелкой моей тушенки, на застывшем жире были видны дырочки от консервного ножа, большой кусок хлеба и огромную кружку горячего чая.
Это было так смешно, что я невольно рассмеялась, отчего молчаливый стражник запыхтел еще больше. А герцог точно сошел с ума.
С удовольствием отужинав вкуснейшей тушенкой, я воспользовалась удобствами, постелила постель и прилегла, не раздеваясь, только расстегнув пуговки на лифе платья, чтобы было посвободнее в груди. Ни керосиновой лампы, ни свечи мне никто не выдал, поэтому в камере быстро стало темно так, что я не видела даже собственных рук.
Заснула я очень быстро, спала крепко и проснулась, когда в моей тюрьме посветлело. Мне на завтрак снова принесли тушенку. Герцог явно издевался. А вот Фипп, наверное, с ума сошел. Еще бы, ушла вчера и с концами. Поэтому сама заговорила с дюжим молодцем. Кажется уже другим. Не тем, что был вчера.
